Он чувствовал себя очень молодым. Неужели он действительно должен обо всем этом думать, уже сейчас? Только через несколько лет хирурги Харбранта разрешат ему сдавать экзамены. Но если он решит стать солдатом, он должен присоединиться к армии до того, как это произойдет. И как поступит отец, узнав, что он завербовался в армию? Кал не был уверен, что сможет посмотреть в разочарованные глаза Лирина.
Словно отвечая на его мысли, недалеко послышался голос Лирина:
— Хесина!
Мать повернулась, улыбнулась и спрятала выбившуюся темную прядь волос под платок. Отец с озабоченным лицом вбежал на площадь. Внезапно Кала кольнуло беспокойство. Кого-то ранило? Тогда почему Лирин не послал за ним?
— Что случилось? — спросила мать, спускаясь.
— Он здесь, Хесина, — сказал отец.
— Вовремя.
— Кто? — спросил Кал, спрыгивая со стремянки. — Кто здесь?
— Новый лорд-мэр, — сказал Лирин, пар от его дыхания расплывался в морозном воздухе. — Светлорд Рошон. Боюсь, переодеться нет времени. Если мы не хотим пропустить его первую речь. Пошли!
Все трое поторопились на окраину города. Все заботы и мысли Кала исчезли перед лицом встречи с новым светлоглазым.
— Он не прислал сообщения о своем приезде, — тихо сказал Лирин.
— Добрый знак, — ответила Хесина. — Быть может, он не нуждается во всеобщем обожании.
— Или он невнимателен. Отец Штормов, я ненавижу принимать новых наместников. Всегда чувствую себя так, словно играю в брейкнек. И что мы выкинем? Королеву или башню?
— Скоро увидим, — сказала Хесина, поглядев на Кала. — Не дай словам твоего отца расстроить тебя. Во всех таких случаях он ожидает только плохого.
— Нет, — сказал Лирин.
Она посмотрела на него.
— Назови хотя бы один случай.
— Встреча с моими родителями.
Отец Кала на мгновение остановился и мигнул.
— Ветра штормов, — пробормотал он, — будем надеяться, что сегодня не будет и наполовину так плохо, как тогда.
Каладин с любопытством слушал. Он никогда не встречался с родителями мамы; ни отец, ни мать почти не вспоминали их. Вскоре они оказались на южной окраине города. Собралась толпа, и Тьен уже ждал их. Он возбужденно махал им, подпрыгивая на месте.
— Хотел бы я иметь хотя бы половину энергии парня, — сказал Лирин.
— Я уже выбрал место для нас, — горячо затараторил Тьен. — У дождевых бочек. Быстрее! Иначе опоздаем!
Тьен побежал и забрался на бочку. Некоторые из других мальчишек заметили его, толкнули друг друга локтями, один что-то сказал, Кал не расслышал что. Другие засмеялись, указывая пальцами на Тьена, и Каладин немедленно разозлился. Как они смели смеяться над Тьеном только потому, что он был слишком мал для своего возраста?
Однако сейчас не время ссориться с ними, и Каладин мрачно присоединился к родителям, стоявшим за бочками. Тьен улыбнулся ему, стоя на бочке во весь рост. Рядом с собой он положил несколько любимых камней, различного цвета и формы. Вокруг было видимо-невидимо камней, но только Тьен знал, что особенного в каждом из них.
После краткого раздумья, Кал тоже забрался на бочку — осторожно, чтобы не потревожить камни Тьена, — и отсюда смог хорошо разглядеть процессию лорд-мэра.
Она оказалась огромна — не меньше дюжины фургонов, перед которыми ехала красивая черная коляска, запряженная четырьмя лоснящимися черными лошадями. Кал невольно разинул рот. У Уистиоу была только одна лошадь, на вид такая же старая, как и он сам.
Как может один человек, даже светлоглазый, иметь так много вещей? Куда он это все поставит? А еще были люди, дюжины людей, едущие в фургонах, идущие пешком. И еще солдаты, в сверкающих нагрудниках и кожаных юбках. Похоже, у этого светлоглазого была собственная почетная гвардия. Постепенно процессия достигла поворота на Хартстоун. Человек, ехавший на коне, повел карету и солдат к городу, а большая часть фургонов покатила к поместью. Карета медленно приближалась к ним, а Кал все больше и больше возбуждался. Неужели он на самом деле увидит настоящего светлоглазого героя? В городе болтали, будто новый лорд-мэр был назначен самим королем Гавиларом или кронпринцем Садеасом, потому что отличился в войне за объединение Алеткара.
Карета повернулась дверью к толпе. Лошади храпели и били по земле копытами, кучер спрыгнул и быстро открыл дверь. Из нее вышел пожилой человек с короткой бородой цвета соли с перцем. На нем был гофрированный фиолетовый сюртук, доходящий только до пояса спереди и длинный сзади. Под ним виднелась золотая такама, длинная прямая рубашка, доходившая до икр.
Такама. Мало кто носил их сейчас, но старые солдаты говорили, что когда-то их носили почти все воины. Кал не ожидал, что эта такама будет так похожа на женское платье, но все-таки это хороший знак. Сам Рошон казался слишком старым, маленьким и дряблым, чтобы быть настоящим солдатом. Но у него был меч.
Светлоглазый презрительно оглядел толпу и скривился, как если бы проглотил что-то горькое. Из кареты выглянули еще два человека. Более молодой человек с узким лицом и старая женщина с волосами, заплетенными в косу. Рошон покачал головой, повернулся и полез обратно в карету.
Кал нахмурился. Он не собирается ничего сказать? Толпа, казалось, была потрясена не меньше Кала; кое-кто начал тревожно перешептываться.
— Светлорд Рошон! — окликнул его отец Кала.
Толпа затихла. Светлоглазый оглянулся. Люди отшатнулись, и сам Кал съежился под этим жестким взглядом.
— Кто говорил? — низким голосом спросил Рошон.
Лирин шагнул вперед, подняв руку.
— Светлорд. Была ли ваша поездка приятной? Не хотите ли вы осмотреть город?
— Как тебя зовут?
— Лирин, светлорд. Хирург Хартстоуна.
— А, — сказал Рошон. — Ты дал старику Уистиоу умереть. — Лицо светлорда помрачнело. — Так что именно из-за твоей ошибки я очутился на самых задворках королевства. — Он недовольно хрюкнул, забрался в карету и хлопнул дверью. Кучер мгновенно убрал ступеньки, взобрался на козлы и стал поворачивать карету.
Отец Кала медленно опустил руку. Горожане немедленно стали шушукаться, обсуждая солдат, карету и лошадей.
Кал уселся на своей бочке.
Ну и ну, подумал он. Вроде бы можно ожидать, что настоящий воин говорит коротко и грубо, верно?
Герои из легенд вежливостью не страдали. Умения убивать людей и приятно говорить не всегда идут рука об руку, как-то сказал ему старый Джарел.
Вернулся Лирин, с озабоченным выражением на лице.
— Ну? — с фальшивой бодростью спросила Хесина. — Что ты думаешь? «Королева» или «башня»?
— Ни то, ни другое.
— Ого. И что же мы выбросили сегодня?
