Ожидание чем-то похоже на хрупкую вазу — чем крепче за него держишься, тем легче оно трескается.
И вот она стоит, затаив дыхание и прижав к груди альбом для рисунков, пока портовые рабочие подтягивают корабль к пристани. Огромный город поражал воображение. Построенный на крутом склоне, Харбрант казался вбитым в широкий разлом клином, широкая сторона которого обращена к океану. Тяжеловесные здания с квадратными окнами, построенные, судя по виду, из какой-то глины. Крэм? Фасады ярко раскрашенные, чаще всего красные или оранжевые, хотя встречаются и голубые с желтым.
И колокольчики, конечно. Она уже слышала их чистые голоса. Ей пришлось вытянуть шею, чтобы увидеть самую высокую точку города — Харбрант, как гора, навис над ней. Сколько же в нем жителей? Тысячи? Десятки тысяч? Она опять поежилась — обескураженная, но вдохновленная, — потом прикрыла глаза, закрепляя в памяти увиденное.
Вокруг суетились моряки. «Удовольствие Ветра», узкое суденышко с одним парусом, с трудом вмещало ее, капитана, его жену и полудюжину матросов. С самого начала оно показалось ей слишком хрупким, но капитан Тозбек, спокойный осторожный человек, оказался великолепным моряком, хотя и язычником. Он аккуратно провел корабль вдоль побережья, всегда успевая находить укрытие от сверхштормов.
Капитан внимательно следил за ходом швартовки. Тозбек, невысокий человек, ростом с Шаллан, очень смешно зачесывал свои белые тайленские брови, и они походили на два веера, колышущиеся над глазами, каждый в фут длиной. На нем были простая вышитая шапочка и черный камзол с серебряными пуговицами. Раньше она представляла себе, что шрам на челюсти он получил в жаркой схватке с пиратами. Но вчера с разочарованием услышала, что во время непогоды его ударила по голове высвободившаяся снасть.
Его жена, Эшелв, уже спускалась по трапу, чтобы известить власти о прибытии. Капитан, заметив, что Шаллан рассматривает его, подошел к девушке. Он был старым деловым партнером их семьи, отец ему полностью доверял. И это было хорошо, потому что согласно плану, придуманному ею с помощью братьев, она не могла взять с собой фрейлину или няню.
Именно этот план заставлял Шаллан нервничать. Трепетать как лист осины на ветру. Она ненавидела лгать. Но финансовое положение их семьи… Они остро нуждались в денежных вливаниях или какой-нибудь другой поддержке веденских политиков. Иначе им не протянуть и года.
Сначала — самое главное, подумала Шаллан, заставив себя успокоиться. Найти Джаснах Холин. Предполагая, что она опять не уехала без меня.
— Я послал парня навести справки о принцессе от вашего имени, Ваша Светлость, — сказал Тозбек. — Если она здесь, мы скоро об этом узнаем.
Шаллан благодарно кивнула, по-прежнему сжимая альбом. На берегу сновали сотни людей. Некоторые носили знакомую одежду — штаны, рубашки, зашнурованные на груди, женщины щеголяли в юбках и цветных блузках. Кто-то из них мог быть из ее родной страны, Джа Кеведа. Харбрант был независимым городом-государством, хотя маленьким и слабым, и его пристани были открыты всем кораблям — никто никого не спрашивал про национальность или положение. И люди текли в него.
Море людей, подобных которым она никогда не видела. А вот эти, укутанные в один кусок материи, скорее всего мужчины — или женщины — из Ташикка, на далеком западе. А вот эти в длинных сюртуках, доходивших до щиколоток, но распахнутых на груди, как плащи… откуда? Нечасто увидишь так много паршменов, работающих на пристани и переносящих грузы на спинах. Как и те паршмены, которыми владел ее отец, это были крепкие люди с толстыми руками и ногами и странной кожей, как будто сделанной из мрамора, — некоторые куски белые или черные, другие красные. Узор никогда не повторялся от человека к человеку.
Добрую часть этих шести месяцев Шаллан охотилась за Джаснах Холин, переезжая из города в город, и уже начала думать, что никогда ее не найдет. Неужели принцесса избегает ее? Нет, не может быть — Шаллан не настолько важная персона. А Ее Светлость Джаснах Холин — одна из самых могущественных женщин в мире. И одна из самых бесчестных. Единственная еретичка среди членов почтенной королевской семьи.
Шаллан постаралась успокоиться. Скорее всего, они узнают, что Джаснах опять улизнула. «Удовольствие Ветра» останется у пристани на ночь, и ей опять придется договариваться с капитаном о цене — будем надеяться, со скидкой, потому что ее семья вложила достаточно денег в бизнес Тозбека — плавания до следующего порта.
Прошли месяцы с того времени, как Тозбек рассчитывал от нее избавиться. Но она никогда не ощущала его недовольства — честь и верность заставляли его всегда соглашаться с ее требованиями.
Однако его терпение — и ее деньги — когда-нибудь должны будут закончиться. Она уже использовала половину сфер, которые взяла с собой. Конечно, он не бросит ее одну в незнакомом городе, но, увы, может настоять, чтобы они вернулись в Веденар.
— Капитан, — крикнул моряк, взбегая по трапу. Его темную кожу человека, постоянно работающего на солнце, прикрывали только просторные штаны и жилет. — Сэр, портовый чиновник говорит, что она еще не уехала.
— Ха! — сказал капитан, поворачиваясь к Шаллан. — Охота закончена!
— Хвала Герольдам, — прошептала та.
Капитан улыбнулся, его пышные брови казались потоками света, текущими из глаз.
— Быть может, ваше прекрасное лицо принесло нам попутный ветер. Даже спрены воздуха восхищаются вами, Ваша Светлость, и привели нас сюда!
Шаллан покраснела, решив, что лучше не отвечать.
— Ага! — сказал капитан и ткнул в нее пальцем. — Я вижу, вам есть что сказать, — по глазам вижу, юная барышня! Выплюньте слова. Их нельзя держать внутри, они — свободные создания, и если им не дать волю, то расстроится желудок.
— Это будет невежливо, — запротестовала Шаллан.
Тозбек захохотал.
— Месяцы пути, но вы не изменились. В который раз я говорю вам — мы моряки! Мы забыли, что такое вежливость, в тот миг, когда впервые вступили на палубу; и нас не переделать.
Она улыбнулась. Суровые няни и учительницы приучили ее держать язык за зубами — хотя братья упивались теми минутами, когда она говорила. Она любила забавлять их колкими замечаниями, но только тогда, когда никто другой не мог услышать. Она с нежностью вспомнила о часах, проведенных рядом с потрескивающим очагом в ее комнате: младшие трое из четырех ее братьев сидят вокруг, слушая, как она издевается над последним прихлебателем отца или очередным странствующим ардентом. Она часто придумывала дурацкие монологи, которые якобы произносили известные люди. Последние, узнай, что они нечто подобное говорили, были бы весьма удивлены.
В ней укоренилось то, что няни называли «наглостью». И матросы ценили ее остроумные замечания даже больше, чем братья.
— Хорошо, — сказала Шаллан, смущаясь, но собираясь высказаться. — Вот что я подумала: вы сказали, что моя красота задобрила ветры и поэтому они так быстро принесли нас в Харбрант. Следовательно, мы все время опаздывали только потому, что мне не хватает красоты, не так ли?
