Турим подошел к нему.
— Ничего, сэр. То ли он не взял с собой сферы, то ли спрятал их под доспехами.
Каладин коротко кивнул, внимательно оглядывая поле боя. Армия Амарама восстанавливалась после неудачного начала. Скорее всего, она выиграет сражение. Очевидно, сейчас сам Амарам возглавит решающую атаку. Обычно он вступал в битву в самом конце.
Каладин вытер со лба пот. Он должен послать Норби, их капитану, сообщение об уничтожении офицера. Но сначала надо позаботиться о раненых…
— Сэр! — внезапно крикнул Турим.
Каладин посмотрел на линии врага.
— Отец Штормов! — воскликнул Турим. — Сэр!
Турим смотрел не на вражеские линии. Каладин повернулся и посмотрел на ряды своей армии. Там — на лошади цвета смерти — скакало нечто невозможное, убивая всех перед собой.
Человек в сверкающих доспехах. Совершенных золотых доспехах, как если бы все остальные были только подделкой, неумелым подражанием. Каждый кусок идеально прилегал; ни единой щелочки, из которой торчали бы ремни или кожа. Всадник выглядел невероятно огромным и могущественным. Богом. Он держал величественный меч, казавшийся слишком большим, чтобы им можно было пользоваться. Меч, с выгравированными на нем изображениями, походил на движущийся язык пламени.
— Отец Штормов… — выдохнул Каладин.
Носитель Осколков разметал боевые линии Амарама. Он пронесся сквозь них, убивая всех, до кого смог дотянуться. Какое-то мгновение сознание Каладина отказывалось считать это создание — божественно великолепное — врагом. Носитель Осколков уничтожает их резервы? Иллюзия.
Мистическая отстраненность Каладина испарилась только тогда, когда Носитель Осколков растоптал Кенна и Клинок Осколков прошел сквозь голову Даллета.
— Нет! — заревел Каладин. — Нееет!
Тело Даллета лежало на земле, глаза вспыхнули, из них поднимался дым. Носитель Осколков сразил Кина и растоптал Линдела и только потом поскакал дальше. И все это он проделал равнодушно и небрежно, как женщина, на мгновение остановившаяся, чтобы вытереть пятно со стола.
— НЕТ! — заорал Каладин и побежал к мертвым воинам своего взвода. В этом бою он не потерял ни одного! А он поклялся защитить их всех!
Он упал на колени рядом с Даллетом, уронив копье. Пульса нет, выжженные глаза… Мертв. Горе угрожало поглотить его.
Нет, сказала его часть, обученная отцом. Спасай тех, кого можешь.
Он повернулся к Кенну. Конь наступил на него, раздробив грудную кость и ребра. Мальчик тяжело дышал, невидяще смотря вверх. Каладин вытащил бинт и замер, глядя на него. Бинт? Для чего? Перевязать раздробленную грудь?
Кенн перестал хрипеть. Он содрогнулся, не закрывая глаз.
— Он смотрит! — прошипел мальчик. — Черный дудочник в ночи. Он держит нас в ладони… играя мелодию, которую никто не может услышать!
Глаза Кенна остекленели. Он перестал дышать.
У Линдела было раздроблено лицо. Глаза Кина дымились, он тоже не дышал. Каладин стоял на коленях в крови Кенна, полный ужаса, а Турим и два отделения сгрудились вокруг, выглядя такими же потрясенными, как и Каладин.
Это невозможно. Я…
Крики.
Каладин посмотрел вперед. Флаг Амарама — зеленое и красное — стремительно удалялся на юг. Носитель Осколков, прорубившийся через взвод Каладина, скакал к флагу. Копейщики с криками разбегались в стороны, освобождая ему дорогу.
В Каладине закипел гнев.
— Сэр? — спросил Турим.
Каладин подобрал копье и встал. Его колени были испачканы в крови Кенна. Его люди глядели на него, смущенные, испуганные. Они стояли в центре хаоса и, насколько мог судить Каладин, были единственными, кто не бежал. Носитель Осколков превратил всю армию в кашу.
Каладин ударил копьем по воздуху и сорвался с места. Его люди издали воинственный крик, выстроились в строй и припустили вслед за ним по плоской каменистой поверхности. Копейщики в форме обеих армий разбегались с их дороги, бросая копья и щиты.
Каладин мчался так быстро, что его взвод с трудом поспевал за ним. Впереди — прямо перед Носителем Осколков — большая группа солдат в зеленом бросилась врассыпную. Почетная гвардия Амарама. Оказавшись лицом к лицу с Носителем Осколков, они потеряли всю свою храбрость. Амарам остался в одиночестве, сидя на вставшей на дыбы лошади. На нем были серебряные доспехи, такие обычные, по сравнению с Доспехами Осколков.
Взвод Каладина двигался против течения армии, клин солдат, бегущий не в ту сторону. Единственный. Некоторые из солдат приостановились, заметив их, но никто не присоединился.
Носитель Осколков догнал Амарама. Мгновение — и Клинок прошел через шею коня. Глаза животного вспыхнули двумя большими огнями, и конь вместе со всадником повалился на землю.
Носитель Осколков заставил своего боевого коня описать небольшой круг и на полной скорости спрыгнул с него. Со скрежетом ударившись о землю, он каким-то образом остался на ногах и, заскользив, остановился.
Каладин помчался с удвоенной скоростью. Пытался ли он отомстить или защитить своего сверхмаршала? Единственного светлоглазого, обладавшего хоть толикой человечности? Какое это имеет значение?
Труп лошади придавил ногу Амарама, громоздкие доспехи мешали высвободиться.
Носитель Осколков, держа Клинок обеими руками, поднял его, собираясь закончить дело.
Каладин закричал и, используя инерцию движения, изо всех сил ударил его тупым концом копья. Древко, ударившись о ногу Носителя Осколков, разлетелось на куски.
Отдача бросила Каладина на землю; руки тряслись, сломанное копье зажато в руках. Носитель Осколков покачнулся и опустил меч. Он повернул лицо в шлеме к Каладину, его поза выражала невероятное изумление.
Двадцать оставшихся людей из взвода Каладина появились спустя один удар сердца и яростно напали на Носителя Осколков. Каладин прыгнул на ноги и бросился поднимать копье мертвого солдата. Отбросив сломанное, он подхватил новое, выхватил из ножен нож и, повернувшись, увидел, что его люди атакуют так, как он их учил. Рассредоточившись, они напали с трех направлений, ударив копьями в сочленения Доспехов. Носитель Осколков озадаченно посмотрел на них, как человек мог бы глядеть на стаю щенков, тявкающих на него. Ни одно копье не пробило его броню. Он покачал головой.
И потом ударил.
Несколько широких смертельных взмахов, и десять копейщиков легли на месте.
Каладин, парализованный ужасом, увидел, как Турим, Асис, Гамел и еще семеро упали, с горящими глазами и разрубленными доспехами. Оставшиеся отшатнулись, пораженные ужасом.
Носитель Осколков ударил опять, убив Ракшу, Навара и еще четверых. Каладин выдохнул. Его люди — его друзья — мертвы, как и все остальные. Четверо оставшихся бросились бежать, Хаб споткнулся о труп Турима и упал, выронив копье.
