Далинар остановился совсем рядом с Садеасом. Они стояли, глядя в лицо друг другу, обе армии напряглись. Холодный ветер стегал навес за спиной Садеаса.
— Конечно, — сказал Далинар ровным голосом. — Вы сделали то, что сделали.
Садеас видимо расслабился, хотя несколько солдат Далинара недовольно зашептались. Адолин утихомирил их одним взглядом.
Далинар повернулся и махнул рукой Адолину и его людям. Навани подняла бровь, но послушно отошла вместе со всеми. Далинар поглядел на Садеаса, и тот — выглядя любопытным — махнул своей свите.
Далинар встал на край глифа, Садеас шагнул вперед; теперь их разделяло несколько дюймов. Они были одного роста. Стоя так близко, Далинар видел напряжение и ярость в глазах Садеаса. Судя по всему, Далинар, выжив, разрушил его тщательно разработанные планы.
— Я должен знать почему, — тихо, чтобы только Садеас мог слышать, сказал Далинар.
— Из-за моей клятвы, старый друг.
— Что? — спросил Далинар, сжимая кулаки.
— Мы вместе поклялись, годы назад. — Садеас вздохнул и, сбросив с себя легкомысленный вид, заговорил серьезно. — Защищать Элокара. Защищать королевство.
— Это именно то, что я делал. У нас одна цель. И мы сражались вместе, Садеас. Это работало.
— Да, — сказал Садеас. — Но я уверен, что смогу победить паршенди сам. Я буду делить свою армию на две части — маленькую и большую, отправлять одну вперед и следовать за ней с другой. И я использовал представившуюся возможность избавиться от тебя. Далинар, неужели ты не понимаешь? Гавилар погиб из-за своей слабости. С самого начала я хотел нападать на паршенди, завоевывать их, побеждать их. А он настоял на договоре, приведшем его к смерти. А сейчас ты начал действовать как он. Те же самые идеи, те же самые разговоры. И Элокар начал заражаться твоим безумием. Он уже одевается, как ты. Он говорит со мной о Кодексе и о том, что мы должны внедрить его во всех военлагерях. И он начал думать об отступлении.
— Неужели ты хочешь заставить меня поверить, что поступил как человек чести? — прорычал Далинар.
— Совсем нет, — хихикнул Садеас. — Все эти годы я усердно работал, стремясь стать самым доверенным советником Элокара, — но ты всегда был здесь, отвлекал его, и он слушал тебя, несмотря на все мои усилия. Я не говорю, что действовал по чести, но что-то от нее в этом есть. И в конце я думал только об одном — как бы избавиться от тебя.
Голос Садеаса изменился, стал холодным.
— И тут ты сошел с ума, старый друг. Можешь назвать меня лжецом, но на самом деле ты должен поблагодарить меня. Я дал тебе возможность умереть со славой, а не скатываться в безумие, чем дальше, тем больше. Дав паршенди убить тебя, я бы защитил от тебя Элокара и одновременно превратил бы тебя в символ, напоминающий остальным, ради чего мы здесь. Твоя смерть могла бы объединить их. Ирония, если подумать.
Далинар глубоко вдохнул и выдохнул. Нельзя дать своему гневу и негодованию поглотить себя.
— Тогда скажи мне одно. Почему ты не обвинил меня в попытке убийства? Почему очистил меня от всех подозрений, хотя потом предал?
Садеас негромко фыркнул.
— Ба. Никто не поверит, что ты пытался убить короля. Они с удовольствием чешут языками, но не верят. Тот, кто обвинит тебя, рискует очень быстро стать подозреваемым. — Он покачал головой. — Я считаю, что Элокар знает, кто пытался убить его. Он почти признался мне, но все-таки не назвал имя.
Что? подумал Далинар. Он знает? Но… как? И почему не сказал нам?
Далинар слегка изменил план. Он не был уверен, что Садеас говорит правду, но, если так, этим можно воспользоваться.
— Он знает, что это не ты, — продолжал Садеас. — Я легко читаю его; он сам не понимает, насколько он прозрачен. Обвинять тебя было бы бесполезно. Элокар защитил бы тебя, а я потерял бы титул кронпринца информации. Но это дало мне чудесную возможность заставить тебя опять поверить мне.
«Объедини их». Видения. Человек, который говорил в них с Далинаром, ошибся. Смертельно ошибся. Невозможно добиться преданности Садеаса, действуя с честью. Такой путь только открыл Садеасу путь к предательству.
— Ты мне скорее нравишься, если мои слова хоть что-нибудь значат для тебя, — лениво сказал Садеас. — На самом деле. Но ты… ты булыжник на моем пути, который, сам того не понимая, уничтожает королевство Гавилара. Когда появилась возможность убрать тебя с дороги, я использовал ее.
— Нет, это не просто «возможность», — сказал Далинар. — Ты подстроил мне ловушку, Садеас.
— Да, я планировал, но я часто строю планы. И не всегда их выполняю. Сегодня выполнил.
Далинар фыркнул.
— Ну, Садеас, сегодня ты мне кое-что доказал — доказал самой попыткой убрать меня с дороги.
— И что же? — оживился Садеас.
— А то, что я еще опасен.
* * *
Пока кронпринцы тихо говорили между собой, Каладин — вместе с Четвертым Мостом — стоял среди солдат Далинара, усталый и истощенный.
Садеас время от времени поглядывал на них. В толпе стоял и Матал, с красным лицом, вообще не спускавший с них глаз. Скорее всего, Матал знал, что его накажут, как и Ламарила, и сейчас ругал себя на чем свет стоит. Они должны были усвоить урок. Они должны были убить Каладина, с самого начала.
Они пытались, подумал Каладин, но у них не получилось.
Он не знал, что произошло с ним и откуда взялись слова в его голове. Но, похоже, он стал лучше использовать Штормсвет, стал получать от него больше силы и энергии. Сейчас, когда Свет ушел, он стал таким усталым. Опустошенным. Он слишком многого потребовал от себя. И от Четвертого Моста.
Возможно, они должны были вместе отправиться в лагерь Холина. Но Тефт прав; им нужно увидеть, что произойдет.
Он обещал, подумал Каладин. Он обещал освободить нас от Садеаса.
Но, с другой стороны, сколько раз светлоглазые обманывали его?
Кронпринцы внезапно замолчали и отошли друг от друга.
— Далинар, — громко сказал Садеас, — ваши люди устали. Мы еще сможем поговорить о том, что произошло, хотя я считаю, что наш союз оказался неосуществимым.
— Неосуществимым, — так же громко сказал Далинар. — Хорошее слово. — Он кивнул на мостовиков. — Этих я забираю в свой лагерь.
— Боюсь, я не могу расстаться с ними.
Сердце Каладина упало.
— Надеюсь, вы цените их не слишком высоко, — сказал Далинар. — Назовите свою цену.
— Я не собираюсь их продавать.
— Я плачу по шестьдесят брумов за человека, — сказал Далинар. Солдаты с обеих сторон застыли от изумления. Хороший раб стоил в двадцать раз меньше.
— Да хоть по тысяче за каждого, Далинар, — зло сказал Садеас. Каладин увидел смерть в глубине его глаз. — Берите солдат и уходите. Оставьте мне мою собственность.
