Николь приложила ладонь к двери и несколько мгновений ничего не происходило. Затем внутри двери что-то щелкнуло, скрипнуло, и она легко ушла в сторону, полностью скрывшись в стене и освободив проход.
Едва дверь открылась, я взял Николь за руку и отвел ее в сторону. В конце концов, она сделала, то, что от нее хотели, но мало ли какие опасности ждут нас впереди? Так что пусть первыми заходят они сами.
Наслышаны мы о всяческих ловушках, встречающихся в руинах Древних и до сей поры продолжающих работать, а здесь совсем не руины. Так что я и Николь вперед всех не пущу, и сам первым не пойду. Мне по-прежнему не нравились как сама ситуация, так и то, что происходило вокруг нее.
В конце концов, так ли уж редки люди, в чьих жилах течет кровь Древних? Встречался я с одним, о ком утверждали, что он именно такой. С виду мужик как мужик, ничего в нем особенного. Разве что жульничал он в кости очень ловко, на чем в конце концов и погорел — его зарезали прямо на моих глазах. Причем у него и кровь с виду текла самая обыкновенная, и дергался он не дольше других. А тут, смотрите-ка — достаточно ладонь приложить, и дверь сама открывается, даже толкать ее нет необходимости.
Одним словом, не может Николь оказаться на Гаруде первой из тех, в ком кровь течет Древних. А это наталкивает на разные мысли. Да и выглядит девушка так, как будто бы не в себе.
Между тем и остальные в распахнувшиеся двери входить не спешили. Наконец, повинуясь требовательному жесту седобородого Энжуриаса, вперед шагнул Руд. Он постоял немного в дверях, а затем издал удивленный свист. Хоть любопытство и считается пороком, но попробуй от него отвяжись, и я заглянул внутрь.
Сразу за дверьми начинался широкий коридор. Он тянулся на несколько десятков шагов в глубину и упирался в двустворчатую дверь, не в пример большую, чем та, что Николь несколько мгновений назад открыла прикосновением. Самое подходящее название для этой двери — врата, настолько они выглядели огромными.
Дверей в коридоре хватало и без врат — по правую сторону их оказалось целых четыре. С другой стороны дверей не было совсем, зато там имелось целых три окна, и сквозь них пробивался свет.
Но не вид дверей и окон заставил Рудга издать удивленный свист. На полу лежало тело человека в необычной одежде, несомненно, Древнего. Так вот, тело на наших глазах превратилось в пыль. Несколько мгновений, и прахом стало все: ткань одежды, плоть и даже кости. Должен заметить, что кроме меня и Руда невозмутимыми остались все. Вероятно, что-то подобное они и ожидали увидеть.
Далее Руд прошел до конца коридора, обойдя стороной прах Древнего, и с явной опаской потрогал то, что мне пришло в голову назвать вратами. Ничего не случилось: и пол под ним не провалился, и из дверей не ударила молния, но и с самой дверью ничего не произошло.
— Заходим, — велел Энжуриас. — Но старайтесь не наступить на то, что осталось от него. — И он подбородком указал на прах, повторяющий контуры человека. — Если вдохнуть, могут быть неприятности, причем серьезные, — добавил он, после чего первым шагнул внутрь.
Вслед за ним вошел Мелвин, леди Эйленора, мы с Николь, и самыми последними — оба этих болвана, Нерч и Флед, за все время не издавшие ни звука.
Войдя в коридор, Энжуриас первым делом сложил пальцы особенным образом и прижал их к гладкому овальному пятну на первой двери. Той, что вела в комнату, которую я так долго рассматривал сквозь оконное стекло.
Дверь на удивление легко ушла в сторону, спрятавшись в стене. Ну а далее произошло то, что меня так поразило с телом Древнего: все в комнате, что могло рассыпаться в прах, рассыпалось: вещи, книги на полках, цветы в вазоне, через стекло выглядевшие только что сорванными, обивки на креслах… Поднялось такое облако пыли, что Энжуриас поспешил закрыть двери обратно, прикоснувшись трехпалой ладонью теперь уже сбоку от дверного проема.
«Да уж, — подумал я. — Просто так к сокровищам не подобраться, нужно обмотать какой-нибудь тряпкой лицо. А в комнате есть что взять, но вряд ли меня кто-нибудь туда запустит. Да и за Николь нужно приглядывать».
В первых двух окнах по левую сторону коридора ничего разглядеть мне не удалось, но, взглянув в третье окно, я забыл обо всем на свете — через него виделся небесный корабль, тот, что не так давно показывал мне Мелвин.
Отсюда, из этого окна, разглядеть корабль мне удалось значительно лучше, и на этот раз он уже не казался мне похожим на ската. Теперь он походил на… самого себя и только себя. Он выглядел очень красивым, этот корабль, но какой-то особой, непривычной моему глазу красотой. Только две маленькие башенки, представляющие собой, по утверждению Мелвина, таинственный механизм, способный разнести корабль в пыль, немного его уродовали. Но если представить, какая мощь в них таится!.. С ними можно не бояться пиратов, да что там — с ними можно не бояться никого! Потому что: «хлопок — и облако пыли!»
Сколько я ни пытался, так и не смог обнаружить в черном, как мрак ночи, корпусе корабля иллюминаторов, но Древние — такие мастера на всякие чудеса, что нисколько не удивлюсь, если они умели делать металл прозрачным. По крайней мере с одной стороны.
«Вот бы полетать на таком! — размечтался я, на время даже позабыв о Николь. — Возможно, он способен подниматься на такую высоту, что даже у меня, к ней привычному, дыхание замрет от восторга!»
Позабыть-то я о Николь позабыл, но продолжал держать ее ладонь, почему-то непривычно холодную.
— Что, господин Сорингер, нравится? — отвлек меня от созерцания корабля Древних голос Мелвина, и я молча кивнул — а что тут можно сказать, когда и так все ясно?
— И ведь вполне осуществимо, Люк, — впервые за все время нашего знакомства, он обратился ко мне так фамильярно. — Так или иначе, мы к нему доберемся. Думаю, что корабли, как многие другие вещи Древних, работают до сих пор. Не скрою, имеются у нас и другие капитаны, и у этого корабля даже есть свой. Но как знать, как знать, не обнаружится ли здесь, на Гаруде или в другом месте, еще один такой же? А если так, почему бы ему не стать вашим? Хотя вполне возможно, именно вам придется поднять его в небо, — добавил Мелвин, взглядом указывая на корабль. — Конечно, только в том случае, если вы согласитесь стать членом нашего Ордена.
«Соглашусь ли я? Вот уж чего точно пока не знаю. Свобода, господин Мелвин, она знаете какая сладкая девушка? А ведь в этом случае я ее точно лишусь. Но с другой стороны — чувствовать себя в небе абсолютно неуязвимым…»
— Пойдемте, госпожа Соланж, — послышался голос Энжуриаса. — Осталось совсем не много.
Все так же держа Николь за руку, я подвел ее к вратам. Чтобы открыть их, необходимо приложить уже обе ладони, это понимал даже я. Ведь если у двери две створки, значит, и открывать их придется двумя руками.
Ситуация не нравилась мне настолько, что даже слова Мелвина о моих возможных перспективах нисколько на нее не повлияли. Ну не может же случиться так, что одного лишь прикосновения рук будет достаточно для того, чтобы врата открылись. Давным-давно, тысячелетия назад, жили исключительно Древние, и выходило одно из двух: либо они доверяли всем подряд без исключения, либо должна существовать какая-нибудь защита.
