Я забулькала, безуспешно стараясь сдержать смех:
— И после этого ты меня призываешь к серьезности?
— Не смейся!
— Ну как же не смеяться, если ты противоречишь любой логике? С чего бы господин Клаус стал делать предложение? Ты слышала, какого он обо мне мнения?
— Я тебя научу, как его заставить.
— Боюсь, твои уловки мне не подойдут. К тому же это безнравственно — пытаться играть чувствами человека. У меня сейчас совершенно другие заботы.
— И почему именно ты обязана так печься о вашем имении?
— А потому, что, если вдруг мне суждено остаться старой девой, я вынуждена буду жить у своего брата, и в таком случае хотелось бы жить в довольстве и комфорте.
— Как всегда, расчетлива.
— Меня волнует другое: почему Лас так же не хочет жить в довольстве и комфорте?
— Просто у него отсутствует мотивация, — пожала плечами Алисия. — Он обеспечен всем, что нужно.
Значит, ему должно требоваться больше. У меня в голове возникла шальная идея:
— Я знаю, как создать у него мотивацию! Он сделает тебе предложение, а твоя матушка, как всегда прямолинейно и без церемоний, скажет ему, что он слишком беден, чтобы надеяться на успех!
Теперь уже забулькала чаем Алисия:
— Но разве кое-кто пять минут назад не говорил, что безнравственно играть чужими чувствами? К тому же в данном случае речь идет о чувствах родного брата!
— Он же не щадит моих чувств, когда я переживаю за его будущее и будущее его наследства! Ну Алисия, ну, пожалуйста, тебе и надо-то всего лишь улыбаться ему чуть чаще.
— И как я умудрилась завести столь бессердечную подругу? — Алисия сощурила красивые глазки. — Но учти, мне нужен равноценный обмен: я улыбаюсь Ласу, а ты улыбаешься господину Клаусу.
На следующий день я оделась попроще, под тоскливо-голодный взгляд Оськи набрала в корзинку столичных конфет на гостинцы и отправилась покорять прилегающие фермерские просторы. Покорять предполагалось с помощью мелких подарков и скромного личного обаяния — другим оружием я не располагала. В общем, успех мероприятия был крайне сомнителен.
Начинать следовало с не очень добрых, но все же знакомых, на полях которых работали (отбывали наказание) родственники. Фермера, которому я отдала на растерзание Ефима, звали Станом. Он был очень высок, крепок и явно не рад моему появлению.
Общую недоброжелательную атмосферу усугубляли упрямая коза, которую фермер вытаскивал за веревку из сарая, а также печальная фигура Ефима на горизонте, обессилено повисшая на черенке лопаты и гипнотизировавшая картошку взглядом — видимо, в надежде, что когда-нибудь та выкопается сама. Господин Стан оказался на редкость изобретательным и здравомыслящим человеком, не отправил моего брата на общее поле, а заставил вкалывать на небольшом, но самом сложном участке, окруженном кустарниками и плодовыми деревьями.
— Вы не вовремя. — Фермер озвучил очевидное, а коза подтвердила сказанное противным блеяньем.
— Простите, но я только хотела с вами побеседовать. Может, я вам помогу? — дружелюбие и еще раз дружелюбие — больше крыть мне все равно было нечем.
— Бе-э-э!
При этом заявлении у господина Стана, похоже, начался нервный тик. Но когда его взгляд упал на зависшего над корнеплодами Ефима, душераздирающее зрелище, видимо, напомнило ему о том, что у нас вся семейка с приветом.
— Бе-э-э!!
— Держите козу, — протащив упирающееся животное на метр вперед, он вручил мне веревку.
— Бе-э-э?
Когда я говорила о помощи, то имела в виду, что могу принести что-нибудь, сбегать за батраками или дать бесполезный совет. При идеальном стечении обстоятельств собеседник должен был от моей помощи отказаться, испытав при этом прилив горячей благодарности. Ведь главное что? Конечно же благородный порыв!
Надо ли упоминать, что состязание с козой в перетягивании каната совсем не входило в мои планы?
— А зачем ее надо держать? — Я не показала своего разочарования и даже улыбнулась, пусть это и было нелегко: рогатая не признала за мной хоть сколь-нибудь весомого авторитета и поэтому продолжала натягивать веревку с такой силой, что мои каблуки уже начали боронить землю.
— Не пускайте ее внутрь, а я пока почищу хлев. — Фермер развернулся и скрылся в сарае. Может, мне, конечно, и показалось, но настроение у него значительно улучшилось.
— Бе-э-э?!
Я очутилась в самом глупом положении — впрочем, как всегда, пора уже перестать так удивляться. Если хорошенько подумать, то вместо того, чтобы вручать веревку мне, фермер всего-то и должен был, что привязать животное к колышку около сарая. Не знаю, в чем заключался его коварный замысел, но проявлять чудеса сообразительности теперь уже было поздно. Я поглядела на колышек, оценила расстояние, затем решила воззвать к козе:
— Ну хватит уже, пойдем со мной, смотри, какая около столбика травка вкусная, сочная… идем, будь умницей.
Коза прекратила блеять и поглядела на меня скептически.
— Зеленая травка, — заискивающе повторила я.
Взгляд козы стал оценивающим, и на секунду она перестала натягивать веревку. Кажется, рекламная кампания места отдыха под названием «столбик» имела успех.
— Хорошая девочка, — ворковала я. — Идем, моя умница.
«Хорошая девочка» вдруг взяла разбег и, низко наклонив голову с маленькими, но острыми рожками, понеслась на меня. Я только и успела, что ахнуть и отпрыгнуть в сторону. Веревка выпала из рук.
— Бе-э-э!!!
В отличие от меня, коза не испытала никакого замешательства, резво проскакала мимо, звеня колокольчиком и путаясь в длинном конце бечевы. Путь ее лежал прямо по направлению к огороду, достигнув которого животное стало жевать первый попавшийся куст, ревниво косясь на меня одним глазом.
В дальнейшем, стоило подкрасться к концу веревки и протянуть руку, чтобы ухватиться за нее, демоническое животное отбегало к следующему кусту.
— Сдавайся, сестренка, уж козу-то тебе ни перепрыгать не удастся, ни взять интеллектом. — Тут как тут нарисовался Ефим. Сон, который сморил его над грядками с картошкой, словно рукой сняло при виде моих злоключений. Может быть, он и переживал за меня по-братски, но внешне ничем этого не выдавал. Если не считать белозубую улыбку признаком глубокого сочувствия.
— Ты говоришь это с такой уверенностью, будто пытался, — отмахнулась я.
Ответом мне было сконфуженное молчание.
Так, понятно. Значит, я не первый участник этого аттракциона.
— Обойди с другой стороны, и я погоню ее на тебя.
— Может, лучше я погоню ее на тебя? — Ефиму мое предложение пришлось явно не по вкусу.
Пока мы препирались, коза, скорее всего, осознала всю опасность своего положения и поэтому, нисколько не чинясь, залезла в заросли крапивы рядом с оградой, откуда насмешливо смотрела, жуя резные листья со жгучих стеблей.
