Живо вспомнились и маменька, которая с лету распознавала, кто прикоснулся к ее духам на туалетном столике, и няня, мигом вычислившая, когда Ефим всего лишь раз попробовал притронуться к табаку. А он говорит, собаки!
— Предлагаю ввести новую должность — нюхач! — раздался рядом насмешливый голос леди Филиппы. Видимо заметив из окна, что у меня возникли непредвиденные трудности с попаданием «в гости», она поспешила прийти на помощь.
— Смеетесь над старым глупым человеком. Ай-яй-яй, как вам не стыдно, сороки, — сказал старик и задумчиво удалился куда-то в глубь фабричного двора.
— Весело у вас тут.
— И не говорите. — Леди Филиппа взяла меня под локоть и повела через двор. — А это вы еще, считай, на саму фабрику не зашли. Мы тут каждый день так веселимся, что к вечеру едва дышим.
— Все настолько плохо? — удивилась я. — Значит, господин Клаус бросил все управление фабрикой на вас?
— О боги, не шутите так! И как вам в голову могла прийти такая мысль? Разве мой любезный братец доверит мне свое детище? — отмахнулась женщина. — Приехал господин Жерон — партнер Клауса, — он-то теперь и толкает весь этот балаган вперед.
Я вспомнила, что, кажется, видела этого человека, когда в первый раз пришла на фабрику выдвигать обвинения против господина Клауса. Как же давно это было…
— А пойдемте с вами чаю попьем, — предложила хозяйка.
Сжальтесь, только не чай! Что в такую непогоду делать дома? Вот и приходится через каждые два-три часа составлять няне компанию над пузатым чайником. Я с ее вареньями и пышками скоро сама стану как тот пузатый чайник. Видимо, пресыщенность чаем отразилась на моем лице, потому что собеседница тут же сказала:
— Или ну его, этот чай, пойдем, прогуляемся по фабрике? По глазам вижу, что фабрика лучше!
И дались сегодня всем мои глаза, хоть закрывай.
На входе в главное производственное здание фабрики мы неожиданно столкнулись с партнером фабриканта, который только недавно упоминался в разговоре. При виде меня господин Жерон шутливо отскочил на несколько шагов назад:
— Дорогая моя, надеюсь, вы, прежде чем прийти сюда, проверили, нет ли у этой молодой барышни режущих предметов? — Шутник явно помнил нашу с ним единственную встречу. — В складках юбки вполне можно спрятать меч правосудия. В прошлый раз она едва не снесла им голову бедняге Клаусу!
— Господин Жерон, у вас, как всегда, жуткие аллегории. — Леди Филиппа погрозила ему пальцем. — Вы напугаете нашу гостью!
— Милая Филиппа, не обманывайтесь, вы нашли себе сестру роднее, чем та, которая за глаза называет меня старым какаду. Чтобы испугать вашу гостью, нужно нечто поувесистей моих аллегорий.
— Я вижу, вы знакомы. Так, может, прогуляетесь с нами по фабрике?
— О нет. Когда наступают амазонки, здравомыслящий мужчина должен отойти, чтобы любоваться их прекрасными фигурами с безопасного расстояния, — он немного по-шутовски поклонился, но тут же крякнул, схватился рукой за поясницу и поковылял от нас, озабоченно бормоча: — Похоже, какаду продуло спину.
У входа в первый цех въедливого вида приказчик вешал плакат над умывальником: «Работай с чистыми руками и совестью!» Этот шедевр настенной агитации довольно органично вписывался между уже имеющимися «Мыло — источник заразы, не беритесь за него грязными руками!» и «Просьба не мыть в раковине ноги». Я покачала головой и решила познакомиться с приказчиком посредством непринужденной беседы:
— Неужели у вас все управляющие работники и канцелярия настолько некультурны, что приходится вешать такие плакаты?
— Что? Да как вам такое в голову пришло! Это для рабочих! — как неразумной, пояснил мне служащий, не забыв кивнуть головой леди Филиппе. — Приучаем к гигиене.
— Тогда неплохо было бы прежде научить их читать, — мягко заметила я, чем привела служащего в некоторое смущение.
— Феликс, это леди Николетта — наш свежий взгляд на старые проблемы, — пошутила леди Филиппа, едва сдерживая улыбку.
— Надеюсь, этот новый взгляд не надо ставить на довольствие, — напряженно поклонился Феликс, но все же загнал очередную кнопку в бесполезный плакат. Пусть человек развлекается, если ему так легче.
— Жадина вы, Феликс, и зануда, — погрозила пальцем хозяйка.
— Тем и кормлюсь, — ответил приказчик, весьма довольный комплиментом.
— Что сегодня? Тихо?
— Да тихо пока. — Мужчина суеверно сотворил охранный круг и сплюнул через левое плечо.
— У нас есть проблемы посерьезнее грязных рук, чистых ног и неграмотности, — пояснила леди Филиппа. — Какой-то вредитель («Гад!» — пылко выкрикнул Феликс) повадился выключать оборудование: то там рубильник опустит, то тут щепок в шестерни натолкает, один раз чуть до взрыва в котельной не дошло. Никак не можем поймать за руку: никто ничего не видел, никто ничего не трогал. Был бы здесь Клаус…
Помолчали, сожалея об отсутствующих. Каждый на свой лад.
— Сторожей во всех помещениях поставили — не помогает. Значит, точно свой, — с кровожадностью в голосе добавил приказчик, так что сразу стало понятно: попадись ему в руки преступник — и королевский палач сгорит со стыда за свою некомпетентность.
— Да уж, видела сегодня одного на входе, — поспешила я поделиться опытом. — В шляпе с рябиной — от таких сторожей толку мало.
— Что за шляпа? Не припомню. — Феликс озабоченно посмотрел на меня, а затем на леди Филиппу. — А желтая повязка у него на рукаве была?
— Не было, кажется. — Я тоже удивленно посмотрела на хозяйку. — Но вы же его узнали?
Женщина замялась.
— Честно говоря, нет. Я думала, что его наняли недавно.
Повисло неловкое молчание, которое первым нарушил приказчик:
— В шляпе, говорите, с рябиною?
— Да, и в полосатых штанах! — прокричала я уже вслед его поспешно удаляющейся спине.
Мы как раз проходили мимо цеха с чанами, в которых постоянно что-то гудело и помешивалось, и моя спутница собиралась рассказать, что же все-таки там гудит и помешивается, как вдруг раздался страшный скрежет, и один из чанов затих. Испуганные работники забегали, пытаясь найти причину поломки.
— Ну вот, опять! — в отчаянии воскликнула леди Филиппа. — Если так будет продолжаться и дальше, скоро все оборудование выйдет из строя и брат прогорит!
— Техника, зовите техника! — взывали то ли самые пессимистично настроенные, то ли самые рациональные голоса.
— Как жаль, что я абсолютно ничего не понимаю в технике, — со вздохом сказала хозяйка, внимательно простукивая нижнюю часть конструкции, на которой покоилась железная громада чана. — Все эти болтики, поршни и ремни — такая скука! Приводящая система: пружины, шестерни, трубы — на дух не переношу!
В эту секунду рука леди Филиппы замерла над одной из панелей, а потом стукнула по ней посильнее. Не знаю, чем отличался звук, но моя спутница раскрыла свой ридикюль и, невозмутимо вытащив из него отвертку, стала быстренько развинчивать болтики, чтобы снять крышку.
