— Ты — сукин сын!
— Это — самое малое, что я могу себе позволить.
— Я не стану содействовать твоим темным наклонностям!
— Не станешь, поскольку я тебе, Дебора, этого не позволю.
Из ее груди со свистом вырвался воздух, и Дебора повернулась, чтобы испепелить Кайла взглядом. Он спокойно встретил ее взгляд. Мне никогда не доводилось являться свидетелем молчаливой беседы, и первый спектакль был сногсшибательным. Взгляд Деб метался с правой стороны физиономии Кайла на левую и обратно. Он же смотрел на нее спокойно, не мигая. Элегантная и даже захватывающая картина. Она была не менее интересной, чем факт, что за молчаливой дискуссией Дебора забыла, что находится за рулем.
— Не хочу прерывать ваш диспут, — вмешался я, — но прямо перед нами фургон с пивом.
Дебора мгновенно посмотрела вперед и ударила по тормозам. Это было сделано вовремя, чтобы не стукнуть в бампер со стикером, возвещавшим, что нет ничего лучше на свете, чем «Миллер лайт».
— Я сообщу этот адрес в полицию нравов, — сказала она. — Завтра же.
— Прекрасно, — промолвил Чатски.
— А ты выбросишь этот пакет.
— Он обошелся мне в две штуки, — посмотрев на нее с изумлением, произнес Кайл.
— Ты его выбросишь!
— Хорошо. — И они опять принялись пялиться друг на друга, возложив на меня обязанности наблюдателя за летальным оружием в виде пивных фургонов.
Тем не менее мне было приятно видеть, как все устаканилось и восстановилась вселенская гармония. Теперь, укрепившись в мысли, что любовь всегда побеждает, мы могли снова заняться поисками ужасного монстра этой недели. Мы катили сквозь остатки грозы по скоростному шоссе с чувством глубокого удовлетворения. Когда мы свернули на дорогу, которая привела нас к серии кривых улочек, через разрывы в облаках начало пробиваться солнце. Со всех этих улочек открывался потрясающий вид на гигантскую кучу отбросов, известную как Мусорная Гора.
Дом, который мы искали, находился в центре того, что могло бы быть последним рядом домов накануне крушения эры цивилизации и воцарения эры отбросов. Дом стоял на самом изгибе улицы, и нам пришлось дважды мимо него проехать и убедиться в том, что мы ищем именно его. Это было скромное строение бледно-желтого цвета с белой окантовкой и отлично постриженной лужайкой перед фасадом. На стоянке рядом с домом, так же как и на подъездной аллее, машин не было, а плакат с надписью «Продается» был заклеен другим, на котором ярко-красными буквами было начертано «Продано».
— Может, он еще не въехал, — высказала предположение Дебора.
— Но он должен где-то обитать, — возразил Чатски, и с его логикой спорить было трудно. — Остановись. У тебя блокнот найдется?
Дебора запарковала машину и мрачно произнесла:
— Под сиденьем. Но он мне нужен для работы.
— Я его не украду, — пообещал Кайл и, порывшись под сиденьем, извлек на свет металлическую дощечку с зажимом. Под зажимом находилась пачка разного рода официальных бланков. — Прекрасно. А теперь выдай мне авторучку.
— Что ты собираешься делать? — спросила Дебора, вручая Кайлу шариковую авторучку с синим наконечником.
— Никто не посмеет остановить парня со столь внушительными писчими принадлежностями, — с ухмылкой произнес Чатски.
И прежде чем мы успели что-нибудь сказать, он вышел из автомобиля и зашагал по недлинной подъездной аллее с уверенным видом и скоростью бюрократа, целиком преданного своему делу с девяти утра до пяти вечера. На полпути остановился, заглянул в пустые бланки, перевернул несколько страниц, что-то прочитал, посмотрел на дом и покачал головой.
— Он очень хорош в делах подобного рода, — заметил я.
— Он мог бы быть гораздо лучше, — ответила Дебора и принялась за очередной ноготь. Я серьезно опасался, что она скоро исчерпает свои запасы.
Чатски продолжил путь, сверяясь с документами. Судя по всему, он понятия не имел о том, что является причиной возможного дефицита ногтей в оставленной им машине. Кайл смотрелся естественно и казался очень спокойным. Создавалось впечатление, что он обладает большим опытом либо в крючкотворстве, либо в мошенничестве, выбирайте сами, какое из этих слов лучше соответствует представлению об официально санкционированном правонарушении. А ведь у него была Деб, почти съевшая свои ногти и уже начавшая таранить пивные фуры. Не исключено, что парень оказывает на мою сестру дурное влияние, но меня устраивало то, что у нее появился еще один объект для упреков и весьма болезненных тычков кулаком. Я всегда готов уступить кому-нибудь на некоторое время право носить на теле синяки и ушибы.
Чатски немного постоял перед дверью и сделал какую-то запись. Затем он непостижимым образом — я не заметил, как это было сделано, — открыл замок и скользнул в дом.
— Вот дерьмо, — не затрудняя себя поиском более свежих выражений, прошипела Дебора. — Теперь, вдобавок к владению наркотиком, мы имеем незаконное вторжение в чужую собственность. Причем со взломом. Не удивлюсь, если после этого Кайл заставит меня угнать самолет.
— Я всегда мечтал увидеть Гавану.
— Две минуты! — коротко и жестко бросила она. — Затем я требую подмогу и иду вслед за ним.
Судя по тому, как ее рука дернулась к рации, прошли одна минута и пятьдесят девять секунд. Но в это мгновение дверь открылась, и из нее вышел Кайл. Он ненадолго задержался, чтобы сделать очередную запись, и вернулся в машину.
— Все, — объявил он, — едем домой.
— Дом пуст? — спросила Дебора.
— Хоть шаром покати. Ни полотенца, ни пустой банки из-под супа.
— И что же теперь? — поинтересовалась Дебора, переключая рычаг скоростей.
— Назад к плану А.
— И что, к дьяволу, означает этот план А?
— Он означает — терпение.
Итак, несмотря на отменный ленч и последовавший за ним весьма оригинальный шопинг, мы вернулись к тому, с чего начали. К ожиданию. Миновала еще одна типичная, а значит, унылая неделя. Создавалось впечатление, что сержант Доукс не оставит меня в покое до тех пор, пока не завершится мое превращение в обладающее пивным брюхом перманентное украшение софы. Мне не останется ничего, кроме как играть в «Висельника» с Коди и Эстор, валять с ними дурака на дворе и демонстрировать до омерзения театральный поцелуй, чтобы ублажить своего преследователя.
Но вот в моем доме ночью раздался телефонный звонок. Это была ночь с воскресенья на понедельник, и мне предстояло отправиться на работу раньше, чем обычно. Винс Мацуока и я имели договор, и завтра наступала моя очередь забирать у булочника пончики. И вот среди ночи нагло звонит телефон, будто мне плевать на весь мир, а пончики прибудут сами собой. Я покосился на прикроватную тумбочку, где стояли часы. 2:38. Должен признать, я разозлился и, подняв трубку, рявкнул:
