Но вероятно, мне удастся решить проблему. Во всяком случае, это может подождать. А пока я ни на йоту не приблизился к вечеру в компании Рейкера и к обнаружению сержанта Доукса. Я призвал на помощь интуицию и посмотрел на список. С Борхесом и Обри покончено. Остаются Акоста, Ингрем и Лейл. Им пока не известно, что их ждет прием у доктора Данко. Итак, два долой, а трое ждут своей очереди. Не считая сержанта Доукса, который в настоящий момент, похоже, чувствует прикосновение лезвия к своему телу. Оркестр Тито Пуэнте наигрывает танцевальную мелодию, а доктор Данко, склонившись над пациентом со скальпелем в руке, совершает расчленение. «Потанцуй со мной, Доукс». Без ног, конечно, танцевать, трудновато, но попытаться, бесспорно, стоит.
А я сам тем временем танцевал кругами, словно доктор Данко ампутировал мне одну ногу.
Итак, допустим, в настоящий момент доктор Данко находится в доме одной из своих жертв. Сержант Доукс не в счет. Мне не известно, кому из троих принадлежит дом. Если научное исследование не помогает, остается уповать на удачу. Элементарно, дорогой Декстер. Мой палец остановился на фамилии Ингрем. И это уже нечто определенное. Разве не так? Именно. Точно так, как я — норвежский король Олаф.
Я поднялся со стула и подошел к окну, из которого столько раз смотрел на коричневый «таурус» Доукса. Сержанта на противоположной стороне улицы не было, и очень скоро, если я его не найду, его вообще нигде не будет. Он хотел видеть меня мертвым или заключенным, и я бы чувствовал себя более счастливым, если бы он исчез. По частям или целиком — значения не имело. И вот, несмотря на это, я тружусь сверхурочно, заставляя мощную умственную машину Декстера ради спасения сержанта мчаться со страшной скоростью. И все лишь для того, чтобы он мог меня убить или бросить в тюрьму. Не стоит ли после этого согласиться с мнением Декстера, что люди вообще склонны переоценивать саму идею жизни?
Эта парадоксальная, полная иронии ситуация заставила почти полную луну выглянуть из-за деревьев. И чем дольше я смотрел из окна, тем сильнее на мои плечи давила старая, злая лунища. Всего несколько минут назад она бессвязно лопотала что-то, находясь за горизонтом, и вот, открывшись взору, обожгла мой спинной мозг, вынуждая к немедленным действиям. Схватив ключи от машины, я двинулся к двери. Почему бы в самом деле не проехать туда и не убедиться во всем лично? Это займет не более часа, после чего я могу поделиться ходом своих рассуждений с Деборой и Чатски.
Я понял, что идея понравилась мне потому, что поездка казалась легкой и не занимала много времени. Она вернет мне с таким трудом завоеванную свободу и даст возможность приступить к играм с Рейкером. Более того, у меня вдруг возникло желание принять немного аперитива. Почему бы мне слегка не разогреться на докторе Данко? И кто осудит меня за то, если я поступлю с ним так, как он поступает с другими? И если, чтобы добраться до Данко, я должен спасти Доукса, то пусть так и случится. Ведь никто не смеет утверждать, будто жизнь лишена недостатков.
Итак, я двинулся на север по Дикси-хайуэй, а затем до дамбы на Семьдесят девятой улице. Дамба, в свою очередь, привела меня в Майами-Бич, в Норманди-Шор, где обитал Ингрем. Я свернул на нужную улицу и медленно проехал мимо дома. На подъездной аллее стоял темно-зеленый микроавтобус, похожий на тот, который несколько дней назад разбил доктор Данко. Он стоял рядом с новеньким «мерседесом» и выглядел в этой стильной округе неуместно. Отлично. Темный Пассажир начал бормотать что-то, подталкивая меня на немедленные действия, но я проехал мимо дома до изгиба улицы и остановился на незастроенном участке.
Зеленый микроавтобус, судя по благосостоянию округи, был здесь чужаком. Впрочем, нельзя исключать и того, что Ингрем затеял в доме штукатурные работы, и работяги решили оставить свой микроавтобус до тех пор, пока не завершат дело. Но я так не считал. Темный Пассажир тоже так не думал. Я достал сотовый телефон и позвонил Деборе.
— Похоже, я кое-что нашел, — сообщил я.
— Почему это заняло у тебя так много времени?
— Очевидно, в данный момент доктор Данко трудится в доме Ингрема в Майами-Бич, — произнес я, игнорируя вопрос.
Последовала пауза, и я своим мысленным взором почти увидел, как нахмурилась моя сестричка.
— Почему ты так решил? — спросила она.
Объяснять ей то, что моя догадка не более чем догадка, мне не хотелось, и я ограничился тем, что проговорил:
— Это длинная история, сестренка. Думаю, что не ошибся.
— Думаешь, но не уверен.
— Через несколько минут буду в этом уверен. Я припарковался за углом, а перед его домом стоит микроавтобус, кажущийся тут совершенно неуместным.
— Оставайся на связи, — распорядилась она. — Я тебе позвоню.
Она разъединилась, и мне не оставалось ничего иного, как разглядывать жилище Ингрема. Угол зрения был неудобным, и я не мог ничего увидеть, не завязав узлом шею. Развернул машину к изгибу улицы, откуда с презрительной улыбкой на меня смотрел дом. Я ответил ему тем же. А сквозь ветви деревьев на весь этот мерзкий ландшафт лился какой-то унылый, бледный свет. Издевательский свет всегда служившей мне маяком луны.
Я чувствовал, как холодные пальцы ночного светила тычут в меня, толкая на какие-то глупые, но прекрасные поступки. Я очень давно не слышал столь громких звуков, которые, омывая голову, стекали бы вдоль спинного мозга. Что плохого, если я все проверю еще до того, как мне позвонит Дебора? Никаких глупостей я, естественно, совершать не стану. Выйду из автомобиля и пройдусь мимо дома. Прогулка под луной по тихой улице. А если появится возможность немного поиграть с доктором Данко…
Меня огорчило то, что дыхание, когда я выбирался из машины, оказалось учащенным. Стыдись, Декстер! Куда делось твое знаменитое ледяное спокойствие? Вероятно, оно слишком долго пребывало в оковах. Я тоже слишком долго пребывал в покое и поэтому горел нетерпением. Но так быть не должно. Я сделал глубокий вздох и зашагал по улице, являя собой чудовище, совершающее вечернюю прогулку мимо импровизированного анатомического кабинета. «Привет, сосед. Прекрасная ночь для того, чтобы отрезать ногу, не так ли?»
Каждый шаг приближал меня к дому. Я чувствовал, как сидевшее во мне нечто становится все больше и требовательнее. Но одновременно ощущал, как старые, холодные пальцы вцепляются в него, чтобы удержать на месте. Я являл собой пламя и лед, лунную жизнь и смерть. А когда я, поравнявшись с домом, услышал ритмичные звуки голосов и саксофонов, очень похожих на оркестр Тито Пуэнте, шепот внутри меня стал звучать громче. Но чтобы убедить меня в моей правоте, никаких шепотов не требовалось. Теперь я точно знал, что не ошибся и это место, где доктор Данко открыл свою клинику.
Он находился здесь и увлеченно работал.
Возникал вопрос: как поступить? Самым мудрым решением, естественно, было вернуться к машине и ждать звонка Деборы. Но разве эта ночь могла быть ночью мудрости, если с неба мне усмехалась полная луна, а текущий бурным потоком по жилам лед толкал меня вперед?
