Я поднялся на ноги и посмотрел по сторонам в поисках сестры, и обнаружил ее на прежнем месте, она не оставила попыток просверлить меня взглядом.
— Дебора, посмотри на это.
Она быстро подошла ко мне, и мы оба опустились на корточки рядом с грудой пакетов.
— Смотри, — сказал я, — этот пакет отличается от остальных.
— Охренеть, — ответила она. — Ничего лучшего ты не придумал?
— Нет. — Я еще раз ткнул ручкой в пакет, и вновь сквозь белый пластик стали видны жуткие красные пятна. — Что ж, вероятно, это случайность.
— Твою мать, — произнесла она с большим чувством. Затем встала на ноги и крикнула поверх мусорной баррикады: — Мацуока, иди сюда! — Винс ответил ей взглядом оленя, выбежавшего на дорогу перед машиной, и она еще громче крикнула: — Шевелись!
Он наконец-то сдвинулся с места и подошел к нам.
Стандартные процедуры не так уж принципиально отличаются от ритуалов, поэтому я всегда находил их умиротворяющими. Я люблю занятия, у которых есть определенные правила и установленный порядок. Тогда мне не нужно готовить набор фальшивых реакций для всякого рода неожиданностей. Я могу просто расслабиться и идти проверенным путем. Но в этот раз обычные действия казались унылыми и бессмысленными. Мне хотелось разорвать пакет, и неожиданно для себя я обнаружил, что меня невероятно раздражает неторопливая методичность, с которой Винс наносит порошок для снятия отпечатков пальцев на весь мусорный ящик, на стену за ним и на каждый пакет, лежащий поверх белого. Нам пришлось осторожно поднимать эти пакеты руками в перчатках, покрывать их порошком, исследовать под обычным и ультрафиолетовым светом. Потом мы их осторожно открывали и осматривали содержимое. Мусор, отходы, всякая дрянь. К тому времени, когда мы добрались до белого пакета, мне хотелось закричать и бросить чем-нибудь в голову Винсу.
Но мы все же добрались до него, и разница стала очевидной, как только Винс посыпал его своим порошком.
— Чисто, — сказал он, удивленно таращась на меня. Все другие пакеты были покрыты мозаикой из смазанных отпечатков. Этот же оказался чист, будто его только что достали из коробки.
— Резиновые перчатки, — проговорил я, и мое терпение закончилось. — Давай открывай его.
Винс взглянул на меня так, будто я сделал ему не очень пристойное предложение.
— Открывай его! — повторил я.
Он пожал плечами и принялся осторожно развязывать пакет.
— Ты такой нетерпеливый, Кузнечик. Тебе нужно научиться ждать. Все дается тому, кто…
— Просто открой этот чертов пакет, — сказал я. И удивился сам себе еще больше, чем Винс, который просто пожал плечами еще раз и положил завязку в пакет для вещественных доказательств. Обнаружив, что наклоняюсь над ним чуть больше, чем следовало бы, я выпрямился и наткнулся на голову Деборы, смотревшей через мое плечо. Она даже не моргнула, только автоматически встала так же, как я.
— Давай быстрее, — сказала она.
— Ребята, вы, часом, не родственники? — поинтересовался Винс. Но, прежде чем я успел его пнуть, он открыл пакет и осторожно сунул руку внутрь. С ужасающей медлительностью он вытащил на свет то, что там лежало.
— Это рубашка Дика, — сказала Дебора, — вчера днем он был в ней.
Она повернулась ко мне, и я кивнул. Это действительно была его рубашка — бежевая гуайабера с принтом из светло-зеленых пальм. Но сейчас на ней был новый узор — жуткие впитавшиеся завитки крови, которая, будучи извлеченной из закрытого пакета, все еще оставалась влажной.
Медленно и осторожно Винс вытянул окровавленную рубашку из пакета, и что-то со звоном упало на землю и укатилось в направлении задней двери здания. Дебора выругалась и прыгнула, чтобы поймать предмет, который остановился в нескольких футах от нас. Я последовал за ней и, поскольку на мне были перчатки, поднял его.
— Покажи, — потребовала Дебора, и я протянул ей ладонь с предметом.
Он не представлял собой ничего такого уж особенного и напоминал фишку из казино — круглую со слегка вырезанными, как у шестеренки, краями, только черного цвета, с выгравированным на одной стороне символом. Символ напоминал цифру 7, длинное плечо которой пересекала линия.
— Что это за хрень? — спросила Деб, непонимающе уставившись на символ.
— Так иногда рисуют семерки в Европе, — предположил я.
— Ладно, — согласилась она, — и какого черта эта твоя европейская семерка значит?
— Это не семерка, — сказал Винс. Он почти прижался к нам сзади и сейчас смотрел через плечо Деборы. Мы оба обернулись к нему. — Это «Эф» курсивом, — продолжил он таким тоном, будто озвучивал совершенно очевидную вещь.
— Откуда ты знаешь? — сурово спросила Деб.
— Я видел его раньше. Когда ходил поразвлечься.
— Поразвлечься? — переспросила Дебора.
— Ну это, — ответил Винс, — ночная жизнь на Саут-Бич. Там я видел такие штуки.
Он посмотрел на черный жетон и, протянув руку между нами, ткнул в символ затянутым в резиновую перчатку пальцем.
— Это буква «Эф».
— Винс, — начал я, в силу врожденной вежливости удерживаясь от того, чтобы осторожно взять его обеими руками за шею и сдавливать, пока глаза не вылезут из орбит, — если ты знаешь, что это такое, прошу, скажи нам до того, как Дебора тебя застрелит.
Он нахмурился и поднял обе руки ладонями вверх.
— Ладно-ладно. Господи… — Он еще раз постучал пальцем по черному кружку. — Это входной жетон клуба «Фэнг». — Он поднял глаза и улыбнулся. — Знаете такой клуб?
Название вызвало в моей памяти какой-то смутный образ, но, прежде чем я понял, что это, Винс опять начал говорить:
— Без этой штуки внутрь не попасть. А получить их очень трудно. Это закрытый клуб. Он работает всю ночь, когда остальные закрываются, и я слышал, будто там проходят действительно дикие вечеринки.
Дебора посмотрела на жетон, точно хотела заставить его заговорить.
— И как эта штука попала к Дику? — задумчиво спросила она.
— Может, он часто бывал на вечеринках, — предположил Винс.
Деб посмотрела на него и перевела взгляд на тело.
— Ага, — сказала она, — похоже, последняя была действительно прикольной. — Она повернулась к Винсу. — До какого часа это место работает?
Винс пожал плечами:
— Вроде всю ночь. Это вампирский клуб, ну, «Фэнг». И он закрытый, только для членов клуба. Поэтому они могут работать всю ночь.
Дебора кивнула и схватила меня за руку.
— Пошли, — позвала она.
— Куда пошли?
— А ты как думаешь? — огрызнулась она.
— Нет, погоди, — запротестовал я. Это казалось бессмыслицей.
— Как жетон попал в рубашку Дика?
