Говорят, что за спиной каждого успешного мужчины стоит женщина. Немного изменив фразу применительно к ситуации, можно сказать: за спиной каждого пытающегося сбежать Декстера стоит действующая ему на нервы Саманта. Ее радость при виде моих неудач вдохновляла меня, как ничто другое. Я снял ботинок, надел его на верхний конец деревяшки и постучал по нему в порядке эксперимента. Теперь стало далеко не так больно, и я вполне мог проделать отверстие в полу ящика.
— Сама ты «ха», — сообщил я Саманте.
— Твое дело, — сказала она и вернулась на свое место в середине трейлера.
Я вновь принялся за работу, заключавшуюся в методичных ударах по носку моего ботинка. Через пару минут я прервался, чтобы оценить успехи. Вмятина стала намного глубже, и на металле появились признаки усталости. Острие гвоздя вошло в металл, и через несколько минут я вполне мог проделать небольшое отверстие. Еще через две минуты звук ударов изменился, и я вытянул кол, чтобы посмотреть на результат моих усилий.
В полу появилась маленькая дырка, через которую был виден солнечный свет. Еще немного времени и работы, и я смогу проделать дыру побольше и сбежать.
Я просунул конец кола в отверстие так глубоко, как только мог, и принялся стучать по нему еще сильнее, чем раньше. Деревяшка медленно уходила все глубже, и неожиданно провалилась сразу на несколько дюймов. Я перестал стучать и принялся раскачивать кол взад и вперед, растягивая металл и расширяя отверстие. Я качал его, дергал и даже, надев ботинок, пнул несколько раз. В течение двадцати минут металл сопротивлялся, но наконец я проделал себе ход наружу.
Некоторое время я просто смотрел на дыру в полу. Я устал, у меня болели все мышцы, и пот лил с меня ручьем, но зато я был всего в шаге от свободы.
— Я пошел, — крикнул я Саманте, — это твой последний шанс сбежать.
— Пока, — откликнулась она, — счастливо прогуляться.
Это прозвучало несколько грубо после всего, что мы пережили вместе, но, вероятно, большего от нее нельзя было добиться.
— Постараюсь, — сказал я и, забравшись в ящик, просунул обе ноги в проделанный лаз. Мои ступни коснулись земли, я протиснул в дыру все остальное тело. Отверстие оказалось очень узким, и я чувствовал, как мои брюки и рубашка цепляются за металлические края и рвутся. Я поднял руки над головой, продолжая продвигаться, и через несколько секунд находился уже снаружи и сидел на мокрой земле Эверглейдс. Мои брюки постепенно пропитывались болотной жижей, но это было куда приятнее, чем сидеть на полу трейлера.
Я сделал глубокий вдох. Наконец-то я оказался на свободе, несмотря на то что находился внутри сложенного из бетонных блоков фундамента высотой в несколько футов, на котором и был установлен трейлер. В фундаменте имелось два проема: рядом с дверью трейлера и напротив нее. Я перекатился на живот и подполз ко второму. И как раз в тот момент, когда моя голова высунулась наружу и я решил, будто смогу с легкостью убраться отсюда, огромная рука схватила меня за волосы.
— Это уже слишком, гаденыш, — прорычал кто-то, и я почувствовал, как меня поднимают на ноги, с перерывом на удар головой о стену трейлера.
Сквозь вспыхнувшие в моей и так пострадавшей голове огни я увидел своего старого знакомого — бритоголового вышибалу из клуба. Он отбросил меня к стене трейлера и прижал к ней за горло, точно так же как в холодильнике.
Через его плечо я разглядел, что трейлер стоит на небольшой поляне, окруженной пышной растительностью Эверглейдс. С одной стороны поляны находился канал, и тучи комаров жужжали в воздухе и с удовольствием устраивались на нас. Где-то закричала птица. По тропинке от края поляны к нам подошел Кукаров — менеджер клуба — в сопровождении двух гнусного вида личностей. Одна из личностей держала в руках сумку-термос, другая — кожаный чехол для инструментов.
— Ну что, свинка, — сказал Кукаров, омерзительно улыбнувшись. — И куда же это мы собрались?
— Я записан на прием к стоматологу, — ответил я, — и мне никак нельзя его пропустить.
— А придется, — отозвался Кукаров, и вышибала ударил меня по щеке ладонью. В сочетании с имевшимися повреждениями пощечина оказалась куда больнее, чем я мог предположить.
Люди, которые хорошо меня знают, скажут вам: Декстер никогда не выходит из себя. Но тут я решил, что с меня хватит. Я пнул вышибалу в пах, с достаточной силой, чтобы тот отпустил меня. И он согнулся пополам с такими звуками, будто его рвало. Ну а поскольку мне это удалось так просто, я повернулся к Кукарову, изготовившись к драке.
Но у того в руках оказался пистолет, нацеленный мне прямо между глаз. Большой и дорогой пистолет, на вид, я бы сказал, «магнум» тридцать седьмого калибра. Палец Кукарова лежал на курке, а тьма в его глазах была еще гуще, чем в дуле пистолета.
— Ну давай, — сказал он, — попробуй.
Предложение звучало заманчиво, но я решил отказаться и поднял руки вверх. Секунду он просто наблюдал за мной, а затем отошел назад на несколько шагов, не спуская с меня глаз, и крикнул остальным:
— Свяжите его и объясните, что он не прав, но постарайтесь не испортить мясо. Кабанчик нам тоже пригодится.
Один из них схватил меня и довольно болезненно заломил руки за спину, второй принялся разматывать скотч и уже успел стянуть мои запястья несколькими слоями, когда я услышал лучшую музыку в своей жизни — вой сирен и пробивающийся сквозь него голос Деборы:
— Это полиция. Вы окружены. Бросайте оружие и ложитесь на землю лицом вниз.
Двое помощников Кукарова отскочили от меня и с открытыми ртами уставились на своего хозяина. Вышибала все еще стоял согнувшись, и его тошнило. Кукаров оскалился.
— Я убью эту мразь! — крикнул он. Я видел, как он поднял пистолет, и палец на курке напрягся.
Выстрел прорезал воздух, и Кукарову снесло полголовы. Он немного покачался, как будто его тянули в разные стороны веревками, и рухнул на землю.
Двое людоедов тут же легли, как было приказано, и даже вышибала плюхнулся лицом вниз. Дебора выбежала из кустов, окружавших поляну, и подбежала ко мне. За ней следовали как минимум дюжина полицейских, несколько тяжело вооруженных ребят из спецназа и детектив Уимс — чернокожий великан из полиции племени микуссуки.
— Декстер, — окликнула меня Дебора. Она схватила меня за руки и заглянула в лицо. — Деке, — повторила она.
Было приятно видеть на ее лице некоторое беспокойство. Она похлопала меня по плечу и почти улыбнулась — редкость для нее. Но, оставаясь собой, Деб не могла не испортить впечатления.
— Где Саманта? — спросила она.
Я посмотрел на сестру. У меня раскалывалась голова, на мне болтались лохмотья разорванных штанов, мое горло и лицо болели после невежливого обхождения вышибалы, мне было стыдно за то, что я недавно сотворил, руки все еще оставались связанными за спиной, и, помимо всего прочего, мучила жажда. Меня только что избили, похитили, накачали наркотиками, опять избили и наставили на меня очень большой пистолет, и никто за все это время не услышал от меня ни единой жалобы. Но Деб могла думать только о Саманте, которая была сыта, сидела в удобном помещении с кондиционером, кстати, по своей воле — более того, она сама туда напросилась, — и при этом ныла из-за каких-то мелких проблем, пока я пытался справиться с сыпавшимися мне на голову несчастьями, к которым теперь прибавились и тучи комаров, пользующихся моим беспомощным положением.
