* * *
В один прекрасный день я вдруг поняла, что смертельно
надоела сама себе. Надоели темные волосы, строгая прическа, голубые глаза,
надоела родинка на щеке и ямочка на подбородке, надоело каждое утро тащиться на
работу, видеть там всех, надоело держать мобильник всегда включенным, надоело
одеваться как «деловая женщина» и вообще надоело все, кроме Польки. Полька —
это моя дочь. А еще мне уже заранее надоела предстоящая через два месяца
свадьба… Моя собственная. Надоела квартира, надоела машина — все надоело.
Вообще! И что с этим делать? Ну, в принципе, можно отремонтировать квартиру,
поменять прическу, купить контактные линзы другого цвета, новую машину,
отменить, к чертям, свадьбу… Но от себя-то не убежишь… Только зря потратишь
деньги, время, силы и потеряешь хорошую работу. И жениха. В моем возрасте такие
женихи на дороге не валяются, тем более что этого жениха одобряет даже Полина,
а это само по себе уже достойно уважительного отношения. Так как же быть?
Удавиться?
Но тем не менее я собрала волосы в привычный пучок, надела
один из деловых костюмов, туфли на каблуках. Хорошо еще, сейчас не лето, когда
в жарищу приходится надевать колготки. В нашем департаменте нельзя появляться с
голыми ногами, и в брюках тоже нельзя. Однажды я решила схитрить и надела
вместо колготок чулки на резинках. Чулки были чудо как хороши, но это кончилось
плачевно. Во время важных переговоров, когда нас было только трое — шеф,
иностранный партнер и я в качестве переводчицы, — я вдруг ощутила, что
проклятый чулок сползает с ноги. Я сразу сбилась, запнулась, к немалому
удивлению шефа, — такого со мной обычно не бывает… Я, конечно, взяла себя
в руки, но после переговоров нам предстоял еще обед в ресторане, и времени на
то, чтобы переодеться — запасные колготки всегда лежат у меня в столе, —
не предвиделось. Я покрылась холодным потом.
— Вам нехорошо, Бронислава? — спросил шеф с таким
явным неудовольствием, что я предпочла сказать:
— Извините, Владимир Никитич, колготки поехали.
Он покраснел от злости, но я не растерялась:
— Вы когда взмахнули рукой с сигаретой…
— Что? — уже побагровел он.
— Искорка попала на ногу! Можно мне пойти переодеться?
— Разумеется, и поживее! — хмыкнул он, видимо моя
храбрость ему понравилась.
Держа через юбку проклятый чулок, я похромала к себе в
отдел.
— Брошка, что с тобой? — воскликнул мой коллега и
приятель Вася.
— Не смей называть меня Брошкой! — привычно
огрызнулась я, выхватила колготки, предварительно сорвав с себя окаянные чулки,
чем несказанно удивила Васю и Светлану. Но мне было не до приличий.
Больше я чулки не ношу. Хватит с меня. Уж лучше париться в
колготках! Хотя жаль, это красиво и сексуально. Мои коллеги утверждают, что с
ними такого никогда не случалось. Лилька, например, носит чулки на резинках
всегда, даже в самые лютые морозы, и хоть бы хны. А мне с первого раза не
повезло. К чему это я? Ах да, я себе надоела. Это отвратительное, ощущение
преследовало меня целый день как косточки в лифчике, хотя я уже давно не ношу
лифчиков с косточками. Именно потому и не ношу, что раздражают. К вечеру это
достигло такой силы, что я решила хоть что-то поменять. Самым простым и
наименее разорительным способом, пожалуй, будет покупка новой помады. Я давно
хотела купить себе ярко-красную. Может, станет полегче? Но не стало.
— Мам, ты что, спятила? — встретила меня Полька.
— Почему?
— Что за цвет? Жуть какая-то. Как будто ты только что
закусила христианским младенчиком.
— Полина, что ты несешь?
— Просто адекватно реагирую на этот кровавый кошмар!
Кризис?
— Какой еще кризис?
— Среднего возраста.
— У меня еще не средний возраст, у меня еще
молодость, — может, не первая, конечно, но все-таки.
— А когда начинается средний возраст?
— Ну лет в тридцать шесть, наверное, а мне только
тридцать два, а на вид дают вообще двадцать семь.
— Это когда меня рядом нет, — довольно ехидно
заметила Полина.
— Тебя все принимают за мою младшую сестру.
— Ужинать будешь?
— Буду. А что на ужин?
— Праздный вопрос. Конечно, супчик.
Чтобы не портить фигуру, мы на ужин обычно едим овощной
постный супчик, кто-то нас научил. Это вполне съедобно, утоляет голод, и его
можно есть сколько хочешь. Правда, уже нельзя пить чай, но красота требует
жертв. Однако сегодня я этого не переживу.
— Нет, не могу. Собирайся, пошли в кабак!
— Ну точно, у тебя кризис! Хотя в кабак пойти совсем не
хило. Зигзаг в любой диете приветствуется.
Кабаком у нас назывался маленький уютный ресторанчик,
расположенный в соседнем доме. Когда мы туда вошли, я вдруг поняла, что и это
заведение надоело мне до тошноты. Но поблизости другого не было, а ехать
куда-то уже нет сил.
Полька с интересом листала меню, а я и открывать его не
стала — и так наизусть знаю.
Когда милая девушка Жанна приняла у нас заказ, Полька,
подперев лицо руками, осведомилась:
— Мам, что с тобой, а?
— Понимаешь, мне вдруг все надоело. До тошноты.
— И я?
— Ты пока нет.
— А Женя?
— Женя тоже надоел, но хуже всего то, что я сама себе
надоела, понимаешь?
— Честно говоря, не очень.
— Твое счастье, — тяжело вздохнула я.
— Ты что, уже замуж не хочешь? — испуганно
спросила Полька.
— Да я не знаю… Но наверное, не хочу!
— Ну знаешь, мам, в кои-то веки попался приличный
мужик…
— Да мы его еще мало знаем. Все так быстро получилось…
— Вот и здорово! Выйдешь замуж, и тебя будут
подстерегать сюрпризы на каждом шагу — не до скуки будет.
— Ишь ты какая умная! А мне удавиться охота.
— Мам, не вздумай! Мне еще рано быть сиротой.
— У тебя есть папочка.
— Фью! Где я, а где папочка! Да и нужна я ему триста
лет… Мам, а ты возьми отпуск, съезди в Турцию, проветрись.
— Знала бы ты, как мне надоела Турция!
— Ну ты даешь! Турция ей надоела! Надо ж такое
сморозить. Ну съезди в Египет.
— Не хочу. Отвяжись вообще от меня, ешь свой салат и не
приставай!
Она, кажется, обиделась, во всяком случае, пожала плечами,
надулась и стала с аппетитом есть салат с креветками. Но выдержала недолго:
