— Почему? Эй, девушка! — махнул официантке. —
Принесите нам, пожалуйста, еще виски и стакан для дамы. Или ты хочешь что-то
другое?
— Да нет, символически можно и виски выпить. Хотя пить
на брудершафт виски как-то бесстильно.
— Да какая разница? — улыбнулся он.
От этой улыбки у меня задрожали коленки. Мы выпили на
брудершафт по всем правилам, с переплетением рук и с поцелуем. Как ни странно,
поцелуй был никакой. От улыбки я больше взволновалась. Ну и слава богу. Не
хватало мне только влюбиться в этого женатого, замотанного популярностью
грубияна и психа.
Кто-то как-то вскользь упомянул, что Дружинин лечился в
психушке, правда в санаторном отделении, но это все равно… Да и не нужна я ему,
он со мной, потому что Лариска неизвестно где… Но в обаянии ему не откажешь.
— Слушай, а кто тот мужик?
— Какой?
— Ну вчерашний, белобрысый?
— Бывший жених, я уже говорила.
— С ума сошла? Он тебе не подходит.
— Сейчас это уже не важно.
В этот момент у него зазвонил мобильник.
— Ларка. Алло! Да. Хорошо. Твое дело. Пока, —
убийственно холодным тоном проговорил он и раздраженно сунул телефон в карман.
— Все в порядке? — осторожно спросила я, видя, как
у него дрожит рука с зажигалкой.
— Мне мило сообщили, что после спектакля она никак не
могла меня найти. Можно в это поверить, а? И потом ее буквально умыкнули
какие-то старые школьные приятели, которые, оказывается, здесь живут. Я не
должен волноваться, она скоро приедет. Блядь, какая беспардонная блядь!
— Андрей, мне не нравится…
— А мне, думаешь, нравится?
— Думаю, да. Иначе зачем?
Он внимательно на меня посмотрел:
— Я и сам удивляюсь — зачем? Но в ней есть что-то..,
что меня иногда завораживает.., я ее любил…
— О, я так и знал! — раздался совсем рядом голос
Веньки. — Смотрите, тут, кроме вас, уже никого не осталось, поздно, черт
побери!
— Веня, друг, сядь, хочешь с нами выпить? Мы с Броней
выпили на брудершафт, а то она мне все «вы» да «вы», как будто я старый как
мир, а мне всего только сорок лет… Выпьешь?
— Нет. И тебе не советую! Хватит, ты и так набрался. Мы
же договаривались, Андрюха!
Я была рада появлению Веньки, мне не нравился разговор с
Андреем, а еще больше не нравилось то, что у меня сердце кровью обливалось от
жалости к нему. Жалость — опасное для меня чувство.
Проводив Андрея до его номера, Венька поднялся ко мне:
— Буська, не шути с огнем. Он тебе не пара. Да и
наживать врага в лице Ларки не советую. Можно такой грязи и мерзости
нахлебаться…
— Венечка, это не то… Просто вы все куда-то разбрелись,
я осталась одна, пришла в гостиницу, а тут Андрей. Мы оба хотели есть, вот он
меня и позвал. Ты ничего такого не думай, он просто жаловался на Ларису…
— Такие жалобы иногда черт-те к чему приводят.
— Ладно, моралист хренов. А ты сам куда делся?
— Да понимаешь ли.., случилась одна знакомая…
— С кем она случилась? С тобой?
— Не понял?
— У вас случка была?
Он громко расхохотался:
— Как ты все опошлила, Буська. У нас было романтическое
свидание.
— Без случки?
— Ну почему же…
— Тогда иди спать и не читай мне мораль.
— Ладно, не буду. Только все равно… Андрюха — совсем не
то, что тебе нужно.
— Сама знаю!
* * *
Утром меня разбудил звонок Полины.
— Мамочка, пожалуйста, прости меня, — рыдала она в
трубку. — Мама, я же не знала, что он к тебе поедет.., и что все так
будет… Мамочка, я тебе сломала жизнь, да?
— Да нет, успокойся, может, оно и к лучшему. Но все же,
если тебе доверили тайну, ее надо свято хранить, а то и впрямь можно человеку
жизнь сломать. Ладно, не реви.
— Мама, может, еще не все потеряно? Женя сказал, что
должен обдумать…
— Меня это уже не касается. Я его знать не желаю! А ты
успокойся. Тебе что, так плохо со мной, что без Жени и жизни нет?
— Мамочка, что ты выдумываешь!
— А деду ты тоже протрепалась?
— Нет, что ты! Значит, ты не сердишься?
— Сержусь, но не очень.
— Ура! Мам, а ты правда имеешь успех?
— Ну вроде да. Хочешь знать, что про меня в газете
написали? — И я зачитала ей отчеркнутый Венькой абзац.
— Мам, ну супер! Ой, мам, знаешь, у меня к тебе
просьба!
— Излагай!
— Дашке Кролль бабка привезла из Тель-Авива одну
штучку, я такую тоже хочу.
— Что за штучка?
— Понимаешь, там где-то есть улица, вроде нашего
Арбата, там художники торгуют. А штучки делают из шелковых платков. Их
скручивают по-разному — и получаются всякие красивые бусы, пояса, повязки на
голову. С бисером, с металлом. Очень клево! Мамочка, купи мне такую штучку, а?
— Попробую узнать.
— Мамочка, я жутко соскучилась!
— Я тоже.
— А ты в море купаешься?
— Слушай, Полька, это ты деда там разоряешь? Сейчас
даже не льготное время! Кончай болтать! Все, целую.
И о чем я, идиотка, думаю? Андрей, не Андрей… У меня есть
Полька, и это главное.
В ресторане работала очень милая женщина с Украины, она
относилась к нам прямо-таки по-родственному. К ней я и обратилась с вопросом о
бусах из шелковых платков.
— Ну, Бронечка, насчет бус я не знаю, но всякие такие
штучки продают на Нахалат-Беньямин. Как раз сегодня там есть торговля. Не
каждый день бывает. Пойдите пораньше, пока не так жарко, часов в десять там уже
вовсю торгуют.
— Это далеко отсюда?
— Да нет, но можно сесть на четвертый автобус или на
монитку, и доехать до шука. Там рядом.
Полька еще дома взяла с меня клятву, что на автобусах я
ездить не буду. Уж слишком часто мы слышим, что в Израиле взрываются автобусы.
— А пешком далеко?
— Да нет! Пойдете по Бен-Йегуде направо, до конца,
упретесь в Алленби и по ней налево, по правой стороне. Ну в крайнем случае
спросите, где шук Кармель. Это базар! А сразу за ним увидите Нахалат-Беньямин.
Только головку прикройте чем-нибудь и водичку с собой возьмите.
Я поблагодарила милую женщину. В холле я столкнулась с
Андреем. Он был гладко выбрит.
