— Привет! — улыбнулась я.
— Куда собралась?
Я объяснила.
— Я с тобой.
— Андрей, может, не стоит?
— Почему? Обожаю такие места. Я, когда бывает время,
езжу в Измайлово, гуляю там, присматриваюсь, приценяюсь… Меня это успокаивает.
— Может, позвать Ларису?
— Лариса спит без задних ног. Она заявилась в половине
пятого, пьяная в стельку. Так что я вполне свободен. А ей надо выспаться, чтобы
не сорвать спектакль.
— Ну что ж…
Ой, добром это не кончится.
— Ты небось думаешь: и чего он ко мне привязался?
Я промолчала.
Какое-то время мы шли молча. Он мне здорово мешал. Хотелось
прилипнуть к какой-нибудь витрине, заглянуть в какую-нибудь лавочку, а при нем
мне было неудобно.
— А вы знаете… — начала я.
— А как же брудершафт? — напомнил он.
— Хорошо. Ты знаешь, где этот пресловутый шук Кармель?
— Знаю! Очень завлекательное место, кстати.
Ну хоть не придется спрашивать дорогу.
У витрины ювелирного магазина на улице Алленби я было
притормозила, но тут же одернула себя.
— Не обращай на меня внимания, лупись сколько
влезет! — великодушно разрешил Андрей.
— Да нет, я просто…
Бедняга, как же ему хреново! Такой потрясающий мужик
буквально пропадает из-за любви к не слишком достойной его бабе…
— Мороженого хочешь? — спросил он вдруг.
— Венька не разрешает.
— И ты слушаешься?
— А вдруг я охрипну?
— Ну как угодно.
На асфальте у какой-то лавчонки сидел молодой парень без
ноги. Просил милостыню. Я тут же полезла в кошелек. Андрей тоже сунул руку в
карман. Одновременно мы ссыпали в картонку сколько-то шекелей.
— Ларка никогда не подает, — заметил он.
Я это уже знала. На Дизенгофф около магазина пожилая женщина
играла на виолончели. У меня сжалось сердце, и я подала ей монетку в пять
шекелей, за что Лариса меня отругала.
— А я не могу, — ответила я.
— Я тоже, но, наверное, у нас было другое
детство, — словно оправдываясь за Ларису, произнес Андрей.
— У нее было трудное детство?
— Да. Отец их с матерью бросил, они очень нуждались…
Но в таком случае она должна была бы сочувствовать людям,
попавшим в беду, подумала я, но ничего говорить не стала. В Москве я тоже не
всем подряд подаю, уж слишком много развелось профессионалов.
— А вот и шук Кармель! — объявил Андрей. — А
вон там то, что нам надо. С ума сойти, теперь тут тоже охрана…
Действительно, улица была перегорожена, и, чтобы на нее
попасть, надо открыть сумочку. А Андрея охранник даже прозвонил аппаратиком,
как в аэропорту. На столиках был выложен товар. В основном сувениры и
украшения. Глаза сразу разбежались.
— Мы ищем что-то определенное? — деловито
осведомился Андрей.
Я объяснила ему, что мне нужно.
— Тогда ты смотри направо, а я налево.
Мысль была вполне рациональная, тем более что солнце сегодня
палило нещадно.
— Броня, вот, по-моему, то, что надо! — окликнул
меня Андрей.
«Штучки» и впрямь были красивые. Выбор, правда, невеликий,
но все-таки. Продавщица говорила по-русски.
— Обратите внимание, дамочка, это можно носить как
поясок и как бусы, а можно несколько раз свернуть — и получится оригинальный
браслет. А вот это просто на голову…
— Красиво, — заметил Андрей.
Я предпочла многофункциональную «штучку». А Андрей купил ту,
что на голову.
— Ларисе? — спросила я.
— Думаешь, ей понравится? По-моему, очень изящно.
— Бесспорно. — Мой ответ касался только изящества.
Вряд ли Ларисе понравится такая штучка. А впрочем, кто ее знает… Мне почему-то
было неприятно, что Андрей это купил.
— Есть еще какие-то задачи? — поинтересовался он.
— Посмотреть хочу.
Я купила еще две очаровательные пепельницы с птичками, но,
уже купив, испугалась, что не довезу, уж очень хрупкими они выглядели. Солнце
шпарило вовсю.
— Слушай, — не выдержал Андрей, — ты броди
сколько хочешь, а я посижу тут в кафе. Надоест, присоединяйся.
Он купил русскую газету и уселся в кафе под тентом.
Я почувствовала облегчение, но через пять минут мне вдруг
все надоело. И я повернула обратно.
Андрей сидел ко мне спиной. На бежевой рубашке между
лопатками проступил пот, что неудивительно в здешнем климате. Но меня как будто
ударили под дых. Даже больно стало и дыхание перехватило. Мне неудержимо
захотелось подойти тихонько, обнять его сзади, прижаться к нему, поцеловать в
шею, ощутить его запах…
Но я справилась с собой. Венька был прав — он не для меня.
Это здесь он таскается за мной, а в Москве я могу никогда больше с ним не
встретиться. И он таскается со мной не из-за меня, а из-за Ларочки, которая
наставляет ему рога почти в открытую. Их пару вполне можно назвать "Дуэт
«Рожки да ножки». Эта мысль меня позабавила и успокоила. Надо будет вечером
поделиться с Венькой этой остротой, очень недурной по-моему.
— Привет!
— Ненадолго тебя хватило! — улыбнулся он. —
Ну хочешь чего-нибудь?
Перед ним стояли чашка кофе, вода со льдом и пепельница
полная окурков.
— Я бы соку выпила.
Мне подали свежевыжатый апельсиновый сок.
— Ты с таким удовольствием пьешь, смотреть
приятно, — почему-то с грустью сказал он. — Я раньше тоже любил…
— А теперь что?
— Понимаешь, мы с Ларкой в прошлом году вырвались на
недельку на Тенерифе и после обеда в симпатичном ресторанчике решили выпить
сок.
— И что?
— Нам подали два громадных бокала — в каждом никак не
меньше литра. Сок был потрясающий. Я свой выдул, а Ларка не смогла. И я сдуру
еще допил ее сок. Мне потом так плохо было… Понос, рвота… С тех пор на дух не
переношу.
— Жадность фраера сгубила?
— Именно! Слушай, у меня тут мелькнула одна мысль…
— Внимаю!
— Что, если нам взять напрокат машину?
Один раз он это уже предлагал.
— Зачем?
— Покататься по окрестностям. Кое-что посмотреть,
интересно же все-таки. В Иерусалим, к примеру, смотаться, а? Как ты на это
смотришь?
