— Закладывает!
— Тогда брызни эту штуку в обе ноздри! У меня ужасно
закладывает уши, а это помогает. Элементарные капли от насморка!
— Стас! Это все так на тебя не похоже…
— Ерунда, это просто для поддержания формы. Представь,
как часто меня прямо из аэропорта везут на съемки, а я глухой и голова
раскалывается? Вот и приходится пить аспирин и капать капли. Помогает,
проверено!
Самолет побежал по взлетной полосе. Стас взял ее руку в
свою, закрыл глаза и уже через минуту спал.
А это ведь тоже помогает поддерживать форму. Иной раз два‑три
часа сна спасают целый рабочий день. И если я хочу быть профессионалом, я
должна всему этому тоже научиться. Ох, я, конечно, еще с ним хлебну… Хотя люблю
его до сумасшествия! Но только придется иногда бунтовать. Ничего, это я умею…
В результате она тоже заснула.
Аэропорт Скипхолл оказался каким‑то невероятно
огромным.
Стас довольно уверенно вел ее среди бесчисленного множества
багажных транспортеров.
— Московские рейсы всегда где‑то у Муньки в заду!
— У какой Муньки? — прыснула Варя.
— Может, даже у какого, — засмеялся Стас, — о
половой принадлежности Муньки я как‑то не задумывался!
— Стас, а какие вещи ты мне взял?
— Джинсы, маечки, ветровки, а больше тут ничего не
нужно. Амстердам такой город… Если чего не хватит, купим, тоже мне проблема!
В глазах его кроме веселья и нежности не читалось ничего.
Куда девалась утренняя тревога и даже испуг. Это был счастливый человек!
Когда они подъехали к отелю, уже смеркалось. Отель назывался
«Торен» и помещался в старинном здании. Оформив документы, девушка‑портье
выдала им электронные ключи и высоченный молодой человек, подхватив их багаж,
вышел на набережную и решительно зашагал вдоль канала.
— Куда он нас ведет? У меня уже нет сил! —
взмолилась Варя.
— Не волнуйся, Варежка, еще чуть‑чуть осталось.
Ох, что с тобой? Ты так побледнела! Устала?
— Ужасно! Ой! — ее шатнуло, но он успел ее
подхватить.
— Варежка, держись за меня! Вот мы и пришли, всего
несколько ступенек, я тебя держу, не бойся!
Они вошли в старинный холл, поднялись на лифте на второй
этаж. Войдя в номер, Стас осторожно усадил Варю на диванчик. Она закрыла глаза,
ее мутило. Молодой человек что‑то объяснял Стасу, но тот сунул ему чаевые
и выпроводил из комнаты. Глянув на Варю, он испугался. Бледная, осунувшаяся,
она, казалось, вот‑вот потеряет сознание.
— Роднуля, что с тобой? Ты, часом, не беременна?
— Нет, это ерунда… Ничего страшного, просто устала, у
меня так бывает. Мне просто надо лечь.
Стас мгновенно расстелил постель, помог ей раздеться,
уложил.
— Хочешь горячего чаю?
— Ничего не хочу! А ты, наверное, голодный, да?
— Есть такое дело, — смущенно улыбнулся он, —
я рассчитывал на романтический ужин.
— Прости… Поешь сам где‑нибудь.
— Зачем? Можно заказать что‑то в номер. Не хочу
тебя оставлять.
— Иди‑иди, а я посплю.
— Ладно, я тут, рядышком, перекушу и принесу тебе что‑нибудь.
— Не надо, не хочу, иди уже!
— Ты правда не заболела и не беременна?
— Да нет, иди, — уже еле ворочая языком,
пробормотала Варя.
Он ушел, она закрыла глаза и провалилась в сон.
Утром она проснулась совершенно здоровой и свежей. За
открытым окном пели птицы, над водой канала плыли звуки башенных часов. Свет,
проникавший сквозь красноватый тюль, казался розовым. Стаса рядом не было.
— Стас! — позвала она. — Ты где?
Ни ответа, ни привета. Куда его унесло с утра пораньше? Или
он с вечера так и не вернулся? — перепугалась Варя. Но постель рядом была
смята. Она вдруг так соскучилась по нему! А где мобильник? Наверное, в сумке.
Она встала. Ее чемодан был разобран, вещи аккуратно развешены в шкафу. В ванной
на раковине лежала записка: «Роднуля, не принимай душ без меня, а то зальешь
все на фиг, тут такая идиотская система! Целую миллион раз! Скоро приду!»
Вот чудак, и тут он командует! Она все‑таки влезла в
ванну, где вместо нормальной занавески была полупрозрачная пластиковая калитка,
под которую Стас засунул одно из многочисленных полотенец. На полу тоже лежало
большущее купальное полотенце, наполовину мокрое. Сам все залил, а туда же, без
меня не мойся, с нежностью подумала Варя. И всетаки включила душ. Но,
предупрежденная, действовала с превеликой осторожностью и почти ничего не
добавила к наводнению, устроенному Стасом. Потом влезла в гостиничный махровый
халат и подошла к окну. Светило солнце. Вид открывался прелестный. И тут она
увидела Стаса. Он шел быстро, энергично, в руках небольшой букетик тюльпанов.
Хоть на дворе июль, какой же Амстердам без тюльпанов? На Стасе был незнакомый
ей белый пуловер. Он вдруг словно споткнулся, поднял глаза, просиял и кинулся в
подъезд. Как я люблю его!
— Варежка, родная, как ты?
— Хорошо!
— Я так волновался! Все‑таки помылась без меня?
Справилась, да?
— Я соскучилась, Стас, совсем без тебя не могу!
— А вчера гнала меня… Ладно, одевайся, пойдем
завтракать, а то с голоду помрешь, и в путь! Я хочу, чтобы ты полюбила
Амстердам, как я. А потом я познакомлю тебя с одной женщиной…
— С какой еще женщиной?
— Увидишь! Это моя самая любимая женщина во всей
Европе!
— Какая‑нибудь Саския или Даная?
— Нет, вполне живая женщина…
— Ах да, Стэлла! — вспомнила она.
— Ты ее тоже полюбишь, я убежден. С детства ее обожаю.
Она никогда ничего мне не запрещала, не внушала каких‑то прописных истин.
Мы с ней по‑настоящему дружны. Она весьма своеобразная личность… —
Он ласково улыбнулся и открыл шкаф. — Варежка, вот, надень. — Он
вынул из шкафа пакет.
— Это что?
— Открой пакет, женщина!
Это оказался точно такой же белый пуловер, как у него.
— Амстердамская униформа, что ли? — засмеялась
она. Пуловер ей очень нравился и оказался к лицу. — В чем‑то белом,
без причуд, — глядя в зеркало пробормотала Варя.
Стас встал рядом.
— Недурно смотримся, а?
Она поцеловала его в нос, погладила по голове. Он схватил
ее, сжал.
— Стас, я умру с голоду!
— Прости, прости, я мужлан.
— И вообще чудовище. А завтракать надо идти через
улицу?
