— Представь себе!
Выйти на залитую солнцем набережную было так приятно! Шедшая
навстречу пожилая женщина улыбнулась им. И проехавший на велосипеде парень
приветственно поднял руку.
— Чего это они? — удивилась Варя.
— Сразу видно, что мы молодожены!
— О, как тут красиво! — воскликнула Варя, войдя в
небольшой, обставленный в старинном духе зал, где завтракали постояльцы
отеля. — Так и кажется, что сейчас появится Феликс Круль.
— Обалдеть! — блаженно улыбнулся Стас. — Моя
жена знает Томаса Манна!
— Похоже, только твоя четвертая жена?
— Это точно! Кстати, к Томасу Манну меня приохотил один
из Стэллиных любовников. А вот и Круль!
К ним подошел очень красивый молодой человек и предложил
приготовить омлет.
— Два! — немедленно распорядился Стас. — С
сыром и петрушкой!
— Я не хочу омлет! — подала голос Варя.
— Ерунда, тебе надо хорошо поесть!
— Здесь еды и без омлета хватит!
— Не спорь, здесь вкусно его готовят, а в крайнем
случае я съем два!
Варя хотела было встать и выбрать себе что‑то, но Стас
распорядился:
— Сиди, я сам все принесу!
Ей не хотелось с ним спорить. Смешной какой, так любит
командовать!
— Вот смотри, тут семга, ты же любишь, сыры на выбор,
ветчина. И булочки эти просто прелесть! А еще там есть фрукты, но это потом. Я
сделаю тебе бутерброд?
— Стас, а ты не думал стать режиссером?
Он удивленно поднял на нее глаза.
— Ты же все время выстраиваешь мизансцены! Командуешь,
играешь во что‑то. И эти пуловеры…
— Тебе не нравится?
— Я люблю тебя как последняя идиотка, но мне не
нравится, когда я не могу сама решить, есть мне омлет или не есть!
Он смотрел на нее с недоумением и детской обидой в глазах.
— Но я же о тебе забочусь… Извини, меня иногда и
вправду заносит. Больше не буду, честное слово!
Когда они вышли из гостиницы, подул холодный ветер. Варя
поежилась. Наверное, лучше было бы провести эту неделю где‑нибудь у
теплого моря, мелькнула крамольная мысль. Но Стас тут же, словно фокусник,
вытащил из кармана тонкий красный шерстяной шарф и заботливо повязал Варе на
шею.
— Так лучше?
— До чего же ты предусмотрительный! — растрогалась
она.
— А я с детства усвоил: в Амстердаме теплый шарф —
главная вещь!
И действительно, она быстро согрелась.
Они долго бродили вдоль каналов, пили кофе на площади Дамм,
Стас рассказывал что‑то об истории города, но Варя почти не вслушивалась,
она просто наслаждалась звуками его голоса и тем, каким счастливым он выглядит
здесь, где никто его не знает, каким раскрепощенным! Ему кто‑то позвонил.
— Привет, родная! Да, вот вожу Варежку по городу, она,
кажется, в восторге. Скажи, ты с нами пообедаешь? Вот и славно! Безумно хочу
тебя видеть! Договорились! Обнимаю! Варежка, тебе привет! Мы попозже зайдем за
ней, поглядишь, как живут настоящие голландцы. Зимой ее в ресторан не вытащишь,
а сейчас удалось.
— Почему?
— Она курит как паровоз, а в ресторанах тут нигде
нельзя курить, летом же можно сидеть на воздухе. Кстати, пока суд да дело,
пошли, угощу тебя знаменитой селедкой, а то пока еще доберемся до ресторана.
Пошли, пошли, тут недалеко, на Сингле, самая лучшая селедка в Амстердаме, ее
продает такой классный старик! Ты, между прочим, знаешь, как надо есть селедку?
Он буквально тащил ее, а она и не сопротивлялась,
бесполезно! Есть не хотелось, но не спорить же с ним из‑за пустяков! У
него так горят глаза, ему так хочется поделиться с ней своей радостью свидания
с любимым городом…
— А вот и мой старик! Все на месте, как хорошо! —
И он заговорил с продавцом по‑голландски.
Старик, оживленно беседуя с ним, разрезал вдоль две белые
булки, вложил в каждую по маленькой очищенной селедке, присыпал нарезанным
репчатым луком, из громадной, литров на десять, стеклянной банки достал тонкие
кружочки маринованных огурцов, добавил к селедке, завернул каждую булку в
тонкую бумажку и подал Стасу. Тот вручил одну булку Варе с комичной
торжественностью:
— Ешь, любимая!
Селедка с маринованными огурцами? — с сомнением
подумала Варя, которая к тому же терпеть не могла есть вот так, на ходу,
практически посреди улицы. Но не разочаровывать же любимого мужчину!
— Господи, как вкусно! — простонала она с полным
ртом. Селедка была почти не соленая, лук и маринованные сладковатые огурцы
придавали ей невероятную пикантность.
Стас отвел Варю в сторонку, вытащил из кармана маленький
деревянный бочонок, вроде тех, какими играют в лото, и посыпал чем‑то
селедку.
— Что это? — удивилась Варя.
— Соль! Ты же знаешь, я все досаливаю, а в Амстердам
без своей солонки не езжу.
— Ну ты даешь!
— Только не говори Стэлле, она будет ругаться! Ну,
понравилось?
— Не то слово!
— Еще хочешь?
— Нет!
— Уверена?
— На все сто! Ты же завтра опять меня сюда потащишь?
— Это факт, — засмеялся он. — Варежка, мне
так хорошо, несмотря на то, что меня душит ревность.
— Ревность? — ахнула Варя. — К кому?
— Ко всем! Ты сейчас такая… все мужики шеи сворачивают!
— Стас, не выдумывай!
— Ничего я не выдумываю, а вон тому типу я набью морду
немедленно, вот только селедку доем! Наглая рожа, надо ж как пялится!
— Стас!
— Посмотри сама!
Варя глянула в том направлении, куда указывал Стас.
Неподалеку, опершись спиной на перила моста, стоял мужчина и не сводил с нее
глаз. Эмми! Вот так встреча!
— Барбара! — шагнул он к ней.
— Ты его знаешь?
— Конечно! И не вздумай лезть в драку! Чюс, Эмми! Вот,
познакомься, это мой муж, знаменитый русский артист!
— Эммерих Брандт!
— Стас Симбирцев!
Они обменялись рукопожатием и оценивающими взглядами.
— Вы говорите по‑немецки? — осведомился
Эмми.
— Только по‑английски!
Эммерих перешел на английский.
— Поздравляю вас, вам повезло, такая очаровательная
жена! Мы с Барбарой давние друзья. Барбара, а как твои успехи на актерском
поприще?
