— Стас, я полечу с тобой!
— Нет! Не надо вам туда лететь! — решительно
заявила Анна Никитична. — Пусть лучше ваша мама прилетит сюда.
— Сюда?
— Конечно! Здесь ее никто не знает, никто не будет
смотреть на нее с жалостью или злорадством, а красивые места, чистый воздух
пойдут вашей маме на пользу.
— Но ведь мы скоро уедем!
— И прекрасно! Уезжайте, а я о ней позабочусь. Мы люди
одного поколения, найдем общий язык. Поверьте, это лучше, чем сидеть в Москве,
в квартире, где столько пережито, и ловить на себе сочувствующие взгляды.
— Стас, мама права! Марине Георгиевне здесь будет
лучше. Ей волей‑неволей придется держать себя в руках, и это ей поможет.
Первые три дня мы с ней побудем, она освоится, ну а не захочет, увезем ее
обратно, в любом случае такая встряска пойдет ей на пользу. Звони, не теряй
время!
— Стас, а виза‑то у вашей мамы есть? —
вспомнила Анна Никитична.
— Кажется, есть. Да, точно, отец не так давно сделал им
обоим мультивизу. Тогда я сразу попробую найти ей билет. Спасибо, Анна
Никитична, но как отец мог…
— Стас, скорее звоните маме!
Марина Георгиевна несказанно удивилась.
— Сташек, нет, это немыслимо! Чужие люди… Я не выдержу.
Я, конечно, понимаю, прервать медовый месяц из‑за старой матери… Но у
тебя это уже четвертый медовый месяц, а я всю жизнь угробила на этого негодяя.
И, главное, такое впечатление, что вся Москва уже в курсе…
— Вот именно поэтому тебе лучше прилететь сюда.
Понравится — останешься, нет — улетишь с нами. Хочешь, сниму тебе номер в
гостинице?
— Пожалуй, такой вариант меня бы устроил… Побуду с вами
и улечу.
— Хорошо, билет я уже заказал, вылетаешь завтра рано
утром, виза у тебя ведь есть?
— Есть, твой папаша, сволочь такая, сделал…
— Вот и отлично. А мы с Варежкой тебя встретим.
— Сташек, а ты не мог бы встретить меня один?
— Без проблем, встречу один.
— Спасибо тебе, сын!
— Это не мне спасибо, а Варежкиной маме. Я уверен, вы
подружитесь.
— Сташек, тебе хорошо с ней?
— Очень, мама, очень!
— Ох, хоть бы ты был уже счастлив, мой
маленький, — всхлипнула Марина Георгиевна.
Господи, как отец мог?
Стас ужаснулся, увидев мать в аэропорту. Она постарела в
одночасье. На их так называемой свадьбе это была моложавая, подтянутая,
интересная женщина, а теперь… Комок подступил к горлу.
— Сташек, ты чудесно выглядишь, отдохнул немножко?
Только не спрашивай меня ни о чем! Я перевернула эту страницу, бог с ним, пусть
живет как хочет…
— Правильно, мамочка! Сейчас поедем в гостиницу, а
потом Анна Никитична ждет нас к обеду.
— Сташек!
— Мама, но это же только естественно, чтобы ты
познакомилась со своей… Черт, никогда не помню, как это называется…
— Сватья, это называется сватья.
— Хорошо, сватья так сватья. Мамуля, чем больше ты
будешь на людях, тем лучше. Не надо упиваться своим горем.
— Стас, что ты такое говоришь! А что это за машина?
— Варежкина.
— А почему она не приехала меня встретить?
— Но ты же сама просила, чтобы я приехал один!
— Да, но все же как‑то…
— Мама, не начинай!
— Все‑все! Молчу!
— Кстати, номер удалось снять только на сутки.
— Как?
— Лето, мамочка, сезон. Но тебе уже приготовлена чудная
уютная комната с видом на горы. Если б ты знала, чего мне стоило достать билет…
— Сташек, но я же…
— Мама, все нормально, и это просто здорово, что ты
будешь жить в этом доме. Там хорошо…
— Ну что же делать… — тяжело вздохнула Марина
Георгиевна.
— Жить, мамочка! Что же еще?
— Сташек, а может, в Москве вы с Варежкой переберетесь
ко мне? Зачем вам снимать квартиру?
— Мы подумаем.
Не хочет, поняла Марина Георгиевна. Этот кот всегда гуляет
сам по себе. И ему очень быстро надоест быть внимательным и нежным сыном.
— А вот и твоя гостиница! — объявил он. — Ой,
смотри, Варежка!
В самом деле, у дверей гостиницы их ждала Варя.
— Как она похорошела, — с какой‑то даже
обидой проговорила Марина Георгиевна. Зачем я согласилась приехать сюда, только
испорчу им медовый месяц и сама буду страдать, глядя на их счастье…
— Марина Георгиевна, добро пожаловать!
— Здравствуй, деточка.
— Как долетели?
— Нормально.
— Вот и хорошо! Здесь такой воздух… — Варя не
очень понимала, что надо говорить. — К сожалению, с гостиницей так
получилось, но, я думаю, вы оставьте то, что вам может понадобиться в эти
сутки, а остальное мы сразу заберем, и завтра Стас просто зайдет за вами…
— Да, это разумно. А может, кто‑то еще не
приедет, бывает же так…
— Вам у нас понравится.
— Молодец, что пришла, — шепнул Стас.
— Очень тяжело?
— Очень.
— Что вы там шепчетесь? — насторожилась Марина
Георгиевна. — Я ужасно выгляжу, да?
— Мама, не выдумывай!
— Я хочу принять душ с дороги, привести себя в порядок…
— Сколько времени тебе нужно?
— Час, не меньше.
— Хорошо, мы подождем тебя в саду, выпьем кофе, а ты,
как будешь готова, спускайся.
— Марина Георгиевна, а может, вы тоже хотите кофе? Я
вам закажу в номер?
— Спасибо, не стоит. Я мечтаю о душе, идите уже!
— Как мне ее жалко! — прошептала Варя.
— Да, папаша отколол номер. Сволочь!
— Стас, а может, там любовь?
— Да какая любовь!
— Но ведь бывает же и в таком возрасте.
— Бывает… Но я все равно не желаю с ним знаться. И
всегда буду на маминой стороне. Впрочем, он пока тоже не спешит поставить меня
в известность.
Как ни странно это было Стасу, но обе матери понравились
друг другу.
— Самобытная женщина, — сказала о сватье Марина
Георгиевна, когда поздно вечером Стас провожал ее в гостиницу. — И
мальчонка хорошенький такой, только тебя еще дичится.
— Не беда, обвыкнется. А ты, мама, героиня, держишься
молодцом.
