Внутри кафе было отделано с большим шиком, цены тоже
впечатляли, но это обстоятельство вовсе не занимало Олега. Он смотрел на меня
так, точно нежданно-негаданно получил подарок, о котором всю жизнь даже мечтать
боялся, и изо всех сил старался меня развлечь, то есть трещал практически не
переставая. В основном о том, как расчудесно я выгляжу, какой ум сквозит в моих
глазах, и как он обожает людей с чувством юмора, который у меня, безусловно, есть.
Поняв, что пятнадцатью минутами не обойдешься, я достала телефон и позвонила
человеку, с которым собиралась увидеться, перенеся встречу на час.
– Спасибо, – просиял Олег, когда я захлопнула
крышку телефона. – Хотя… вряд ли это из-за меня, угадал?
– Не угадал, – ответила я. – А теперь будь
любезен сказать, что тебе от меня надо.
– В каком смысле? – вроде бы удивился он.
– То, что я девушка твоей мечты, более-менее ясно. Но
есть еще кое-что. Верно? Самое время сказать об этом.
Он засмеялся, весело, заразительно, глядя на меня с
лукавством.
– Все, что о тебе говорят, чистая правда, –
наконец произнес он.
– Валяй дальше. Я даже не спрашиваю, кто говорит и
кому, так распирает меня любопытство.
Он откинулся на спинку стула, враз став серьезным.
– Я ищу одного человека, – сказал он после
небольшой паузы, продолжая меня разглядывать.
– Интересно. Я его знаю?
– Очень хорошо.
– А имя у этого человека есть?
– Конечно. Саша Лукьянов. – Он криво усмехнулся,
наблюдая за моей реакцией. Не знаю, чего он ожидал, но со стула я не свалилась,
да и его слова удивления у меня не вызвали, подсознательно чего-то в этом роде
я ожидала.
– Зачем тебе Лукьянов? – хмыкнула я.
– У меня к нему дело, важное.
– Опоздал ты со своим делом, парень, – посетовала
я. – Примерно на год.
– Серьезно?
– Абсолютно. Все, что осталось от Лукьянова, уместилось
в целлофановый пакет, который можно было бы выбросить. Но этические нормы этому
воспрепятствовали, оттого его бренные останки захоронили в безымянной могиле.
Если хочешь, раздобуду ее номер. Сможешь оставить там цветок. Или у тебя другие
намерения?
– Я же сказал, у меня к нему дело.
– Боюсь, единственный способ сообщить ему об этом,
отправиться за ним следом. Так, скорее всего, и будет, если ты еще раз
попытаешься мне докучать.
– Тимур Вячеславович человек серьезный, –
усмехнулся Олег. – Ты ведь на него намекаешь? Только я не верю, что ты
поспешишь ему обо мне рассказать. Ну а если расскажешь, – вздохнул
он, – тоже не беда. Как думаешь, ему понравится, что ты выгораживаешь
своего любовника?
– Это в прошлом. Я имею в виду нашу любовь, –
ответила я.
– Сомневаюсь. Для всех Лукьянов погиб. Но ты-то знаешь,
что это не так. Знаешь, но помалкиваешь.
– Звучит неубедительно, – сказала я с усмешкой,
призывая себя к спокойствию.
– Хорошо. Попробую еще раз. Я уверен, что Лукьянов
жив-здоров, и ты знаешь, где он. Или знаешь, как его найти.
– Ни то и ни другое. Ты можешь верить во что угодно,
только вряд ли убедишь в этом меня.
– Я все-таки попытаюсь, ладно? – издевательски
произнес он. Ничто не мешало мне подняться и уйти, но я продолжала сидеть,
ожидая, что он скажет. – Лукьянов мнит себя гением, но и гении ошибаются.
В его случае это скорее от большого самомнения. – Вот с этим я готова была
согласиться, самомнения Лукьянова хватило бы на десятерых придурков, впадающих
в восторг от самих себя. – Так вот, полгода назад он умудрился
засветиться. И хоть по обыкновению обрубил все концы, но ведь почерк гения сам
по себе уже след. Как считаешь?
– Я не считаю его гением, – ответила я. – Но
если ты настаиваешь, что ж, готова с этим согласиться.
– События, о которых я говорю, тебе хорошо известны.
Для тебя они закончились скверно. Ты оказалась в больнице и лишилась ребенка.
Да вот с больницей вышла какая-то путаница, – продолжал он
кривляться. – Тебя привезли на «Скорой» в крайне тяжелом состоянии. Но из
приемного покоя ты чудесным образом исчезла. И ни менты, ни твой выдающийся муж
найти тебя нигде не могли. Пока ты сама не нашлась, появившись в один
прекрасный момент будто из ниоткуда. Со странными объяснениями, точнее, вовсе
без оных. В ту байку, что ты рассказала, я, извини, поверить не в состоянии.
– А кто тебя просит? – удивилась я.
– Вот-вот. Если учесть, что в больнице ты оказалась по
вине Лукьянова, совершенно непонятно, почему ты так упорно скрываешь, что он
жив? Я подумал и пришел к выводу: что-то тебя удерживает от признания. А что
может заставить такую, как ты, молчать? Вот тут самое время вспомнить о твоем
исчезновении из клиники. Беременная женщина, избитая до такой степени… ничего,
что я об этом говорю?
– Ты ж все равно не заткнешься, зачем
спрашиваешь? – пожала я плечами.
– Кому могло прийти в голову выкрасть полутруп, каким
ты была, из больницы, а главное, зачем?
– Просвети меня, я над этим давно голову ломаю.
– Минуту терпения. Только ты знала абсолютно точно, что
Лукьянов жив, то есть ты являлась крайне неудобным свидетелем. Шлепнуть тебя
для такого, как он, дело пустяковое. С этим ты спорить не будешь?
– Да я вообще спорить не люблю.
– Но он почему-то этого не сделал. Трудно поверить, что
такой парень способен испытывать к женщине нежные чувства. Однако в его случае
это, пожалуй, именно так. Он изменил своим обычным принципам. Но… он был бы
полным дураком, если б не заткнул тебе рот раз и навсегда. Вот и разгадка
твоего исчезновения из больницы. Видишь, как все просто, – засмеялся он,
но тут же вновь стал серьезным. – Твой ребенок у него. Или ты так думаешь.
Учитывая вашу давнюю дружбу, легко предположить, что ты знаешь, где Лукьянов.
Ты мать, а, значит, не имея сведений о ребенке, стала бы его искать. Но ты не
ищешь. И твой муж, у которого репутация психа, очень жестко разбирающегося со
своими врагами, тоже не ищет. Значит…
– Ты намудрил, – нараспев сказала я, качая
головой. – Он не ищет, потому что ребенок умер. Ты ж сам сказал, в
больницу привезли полутруп, и у ребенка не было шанса родиться живым. Не было.
И о Лукьянове мне ничего не известно. Может, ты прав, и он сумел провести всех,
а сам жив-здоров. Но это меня не касается.
Олег перегнулся ко мне и сказал тихо:
