Давняя, с юношеских лет дружба между ним и моим отцом такого
испытания не выдержала. Отец его так и не простил, даже имени его слышать не
желал. Двойное, как он считал, предательство, лучшего друга и родной дочери,
довело его до инфаркта. Через несколько месяцев он умер. Все это время я жила у
Деда, он всерьез опасался: если я вернусь к отцу, моя жизнь будет попросту
невыносимой. Не знаю, прав он был или нет, но, безусловно, это ускорило уход из
жизни моего отца. Когда я узнала, что он в больнице, поехала к нему. Он
встретил меня с обычной сдержанностью, но все-таки был рад моему приходу и
нашему примирению. Наверное, чувствуя, что жить ему недолго, он не хотел
оставлять меня с грузом вины.
Его смерть я переживала очень тяжело. Не знаю, до чего бы я
додумалась, не будь рядом Деда. Он повторял: «Ты ни в чем не виновата», я ему не
верила, но кое-как смогла выкарабкаться из затяжной депрессии.
Прошло два года, все понемногу наладилось, и я вновь
чувствовала себя совершенно счастливой. Как-то я вернулась из института и
застала Деда роющимся в ящике комода, где хранились документы, и спросила:
– Что ты ищешь?
– Твой паспорт, – ответил он.
– Зачем тебе мой паспорт? – удивилась я.
– Хочу на тебе жениться, – как бы между прочим
ответил он.
Его слова вызвали у меня легкий шок. Я не могла объяснить,
что меня так испугало, но точно знала: выходить за него замуж ни в коем случае
нельзя. Паспорт я нашла и, воспользовавшись отсутствием Деда, сожгла его в
туалете. Потом долго не могла получить новый, все что-то мешало. Наверное, Дед
почувствовал неладное, потому что о свадьбе больше не заговаривал. И еще
несколько лет мы жили вполне счастливо. Вряд ли я много размышляла о будущем,
довольствуясь настоящим, но дни шли, и в один из таких дней у нас появился
сосед. Молодой парень, которому родители купили квартиру напротив. Мы
столкнулись с ним на лестничной клетке, и ничто в этой встрече не предвещало
большой любви. Потом мы случайно встретились в гастрономе и вместе возвращались
домой, болтая о всяких пустяках. В тот же вечер я рассказала о новом знакомом
Деду, он выслушал, согласился с тем, что сосед приятный парень, и вроде бы
забыл о нем. Так мне казалось. По крайней мере, вел Дед себя как обычно, не
было в его поведении ни намека на подозрение или предчувствие. Встречи наши с
молодым человеком, вроде бы случайные, происходили все чаще. И я сама не
заметила, как влюбилась. Не уверена, что это было серьезное чувство, но я в тот
момент считала именно так. Мой возлюбленный был полной противоположностью Деду.
Почти мой ровесник, веселый, бесшабашный парень. На него не надо было смотреть
снизу вверх, он сам по доброй воле охотно признавал мое верховодство в нашем
тандеме, ему казалось, что я серьезнее и даже умнее, чем он. Это наполняло меня
гордостью, с ним я чувствовала себя взрослой женщиной, а не глупой девчонкой,
которой надо руководить и о которой следует заботиться.
О наших отношениях с Дедом он даже не догадывался.
Благородный облик Деда, моя невинная физиономия в сочетании с уважительным к
нему отношением как к отцу и наставнику, граничащим с обожанием, очень многими
были ложно истолкованы. В глазах большинства людей Дед поступил исключительно
порядочно, когда после смерти друга взвалил на свои плечи заботу о его дочери.
Отец, всегда скрытный, свято соблюдал тайну моего грехопадения.
Возлюбленный сделал мне предложение по всем правилам и задал
вопрос:
– Игорь Николаевич разрешит тебе выйти замуж?
Вопрос поверг меня в раздумья. До того момента я искренне
считала, что Дед – это одно, а моя нынешняя любовь – совсем другое. То есть я
ложилась с Дедом в постель, не испытывая никаких угрызений совести, а потом шла
на свидание, и совесть моя опять молчала. Что это было: абсолютная аморальность
или я в самом деле считала Деда каким-то верховным божеством, которому следует
платить некую дань? Кесарю – кесарево. А вот все остальное – мое личное дело.
Но после предложения руки и сердца мне стало вдруг понятно: все до неприличия
просто и укладывается в классический любовный треугольник. Эта мысль повергла
меня в ужас. И я со слезами на глазах побежала к Деду, привыкнув за многие годы
со всеми своими проблемами обращаться к нему. И скороговоркой выпалила про свою
любовь, а также про намерение выйти замуж.
Я до сих пор помню его глаза. Он смотрел на меня, и у меня
возникло чувство, что жизнь из него уходит, медленно, по каплям. И передо мной
уже не прежний Дед, а его слабое подобие. Только когда жизнь, изрядно потрепав
меня, научила уму-разуму, я поняла, какую боль ему причинила. А в тот вечер он
по обыкновению начал утешать меня, твердил свое любимое: «Ты не
виновата», – клялся, что мое счастье ему дороже всего на свете, и с
легкостью дал согласие на мой брак. Он ни разу не упрекнул меня. Он
безоговорочно меня простил. Меня. Но не моего предполагаемого мужа. Его он
убил.
Увлекшись воспоминаниями, я забыла, где нахожусь, и
испуганно вздрогнула, когда в окно постучали. Я опустила стекло и увидела
рослого молодого человека, склонившись ко мне, он спросил с улыбкой:
– Проблема?
– Что? Нет, все в порядке. Просто решила немного
отдохнуть.
Он с некоторым сожалением направился к своему джипу и вскоре
скрылся в потоке машин. А я взглянула на часы. Черт, сколько я здесь сижу?
