– Моему Быстрову каждый день по темечку стучат. У него
есть дела поважнее. Допустим, девка была в городе. Вряд ли она на поезде
приехала, особенно если замышляла злодейство… Кстати, поезд по расписанию
приходит сюда дважды в день.
– Откуда ты знаешь?
– Откуда… теща у меня в той стороне живет, приходилось
отправлять родимую восвояси.
– Ладно, друг сердечный, пассажиров я беру на себя, а
ты все-таки разберись с таксистом, – еще раз вздохнула я, на том и
порешили.
Убедившись, что Деду до меня по-прежнему нет никакого дела,
я покинула родные стены, решив изучить списки пассажиров. Времени потратила
достаточно, но не преуспела. Не было среди пассажиров утреннего и вечернего
поездов женщины с фамилией Корзухина. Она могла купить билет с рук, еще проще –
воспользоваться автобусом или маршруткой. Артем прав, таксист вряд ли узнает
пассажирку по фотографии. Два – ноль не в мою пользу. Артем опять-таки прав,
речь идет о несчастном случае, так что я зря суечусь.
Мысль об этом вызвала невольное раздражение, адресовалось
оно, конечно, Деду. Я лелеяла в душе надежду, что он после моего доклада даст
отбой, и я забуду про Корзухина в первые пять минут.
Упоминать Корзухина не стоило, потому что он оказался сродни
черту: только о нем вспомнила, он тут как тут. Я вернулась к себе, позвонила
Ритке, услышала:
– Через полчаса Дед должен освободиться.
И тут дверь кабинета без стука открылась и появился
красавец-мужчина Владимир Сергеевич. Брови сурово насуплены, в голосе
негодование.
– Кто дал вам право вмешиваться в мою личную
жизнь? – гневно спросил он. Не знаю, чего он ждал от меня, но явно не
того, чего дождался.
– Вы не могли бы выйти и попробовать зайти еще
раз? – мягко предложила я. – А когда будете произносить вашу реплику,
постарайтесь понизить голос и придать ей видимость вежливости.
– Это я должен быть вежливым? – чуть сбавив
обороты, спросил он.
– Почему бы и нет? Вежливость еще никому не мешала.
– Хорошо, – внезапно успокоившись, кивнул он.
Спокойствие это было того же свойства, что и потухший вулкан: вроде никого не
тревожит, но лишь до поры до времени. В общем, оставалось гадать, надолго ли
хватит его терпения.
Он вышел из кабинета, интеллигентно постучал, потом открыл
дверь и спросил со всей возможной серьезностью:
– Вы позволите?
– Прошу, – ответила я без намека на сарказм. Если
уж мы интеллигентные люди, сарказм неуместен.
– Корзухин Владимир Сергеевич, – представился
он. – Мы с вами незнакомы, но я много о вас слышал, Ольга Сергеевна.
– Хорошего?
– Не всегда.
– Люди редко с пониманием относятся к чужим слабостям.
– Люди вообще малоприятные существа, – кивнул
он. – Но я уверен, что такая красивая женщина лишена недостатков.
– Что вас ко мне привело, Владимир Сергеевич?
Присаживайтесь, – вспомнив о гостеприимстве.
– Благодарю. Я узнал, что вы близко к сердцу принимаете
трагедию, происшедшую в моей семье. Обращаетесь к разным людям с вопросами о
моей личной жизни. Уверен, у вас самые благородные намерения, но я бы
предпочел, чтобы все интересующие вас вопросы вы задали мне лично. Если вы,
конечно, сможете объяснить, с какой стати я вас интересую?
– Есть мнение, что вы будете нашим следующим
мэром, – туманно начала я. – Граждане хотят быть уверены: эту
должность займет человек во всех смыслах безупречный.
– Несчастный случай с моей супругой лег позорным пятном
на мою биографию? – поднял он брови и вообще держался молодцом.
– Вы преувеличиваете, – сказать мне было нечего, и
я мысленно пожелала Деду провалиться в ад. – Думаю, есть человек, который
лучше меня ответит вам на этот вопрос, – вздохнула я.
– Придется ответить, – кивнул он.
– Ага, только палку не перегибайте. Себе дороже
будет. – Я опять вздохнула, и мы впервые посмотрели в глаза друг другу, в
его взгляде было праведное негодование, в моем – печаль.
– Ладно, с первым пунктом разобрались, – кивнул он
и улыбнулся. Такая улыбка способна растопить лед в морозном январе, а я вовсе
не была айсбергом, напротив, чувствовала себя не в своей тарелке. Парень прав
на все сто, нет у меня никакого права копаться в его личной жизни, у Деда,
кстати, тоже.
– Мой хороший друг в таких случаях любит повторять:
«Наше дело холопье», – пожала я плечами.
– Я понимаю, – вновь кивнул он. – Задавайте свои
вопросы.
– А вы на них ответите?
– Искренне, вы имеете в виду? Отвечу. Во-первых, у меня
нет повода что-то скрывать, во-вторых, это избавит близких мне людей от общения
с вами. Ради их спокойствия я готов подальше запрятать свою гордость. Так что
вас интересует?
– В субботу ваша дочь покинула клинику без ведома
врачей.
– Да, так и было.
– Она встречалась с матерью?
– Нет. На автобусе она приехала в город и позвонила
мне. Вика ждала на вокзале, надеялась, что я за ней приеду. Но я был на
рыбалке, ее поступок счел безответственным и приказал немедленно идти домой и
вместе с матерью ехать в клинику.
– Так она и поступила?
– Домой она не пошла, взяла такси и отправилась в
больницу одна.
– Почему вы отправили ребенка в эту клинику, не в тот
день, а раньше?
Корзухин вздохнул, потер переносицу и посмотрел на меня в
некотором замешательстве. Когда он заговорил, голос его звучал почти
доверительно:
