– Чего вы ко мне прицепились? – возмутилась
девушка. – Что вам от меня надо?
– Правдивый ответ, разумеется.
– Какой еще ответ?
– Вы были в городе в день гибели вашей мачехи?
– Я же вам сказала…
– Возможно, вы что-то запамятовали, а теперь вспомнили?
Чтобы вам помочь, спешу сообщить следующее: вы купили билет на поезд, который
отходит в 23.40. Купили в вокзальной кассе, быть одновременно в двух местах
вряд ли возможно, из чего я делаю вывод: в тот вечер вы все-таки находились
здесь.
– Ну и что? Допустим. И что в этом такого?
– Вы виделись со своей мачехой? Опять спешу напомнить,
приехали вы в дом отчима на такси, и водитель… – Блефовать было опасно,
что, если такси она не пользовалась и Людмилу навещал еще кто-то, но я решила
рискнуть и оказалась права.
– Да, виделась, – нервно ответила она. – Я
разговаривала с ней десять минут, не больше. Мне надо было увидеться с отцом. А
он уехал на рыбалку. Людмила хотела, чтобы я осталась ночевать, но у меня не
было ни малейшего желания угробить на нее вечер. И я пошла на вокзал, купила
билет и до самого отправления сидела в кафе. Если вы такой великий сыщик, вам
нетрудно будет в этом убедиться. Спросите официантку, она должна меня
вспомнить. В поезде я ехала вместе с женщиной, она дизайнер, мы разговорились,
ей нужен был художник, расписать стены в квартире. Мы обменялись телефонами. Ее
вы тоже можете спросить, если хотите убедиться, что я действительно уехала в
23.40.
– Вы сказали, что вам надо было поговорить с отцом.
Почему не сделать это по телефону?
– Мне нужны были деньги. На аборт, если вам интересно.
А еще… я не знала, что делать, как поступить. Мне надо было поговорить с отцом.
– Почему вы не предупредили его о своем приезде?
– Потому что не знала, что поеду к нему. Болталась по
городу и вдруг очутилась на вокзале. Увидела маршрутку, села и поехала. Хотела
позвонить по дороге, но потом решила: не буду. Он начнет расспрашивать, что и как,
беспокоиться. Приеду и все ему сразу скажу. Зря не позвонила, он уехал после
обеда. Было ужасно обидно.
– Людмиле о своей проблеме вы рассказали?
– Ей я ничего не собиралась рассказывать, моя жизнь ее
не касается. Она начала бы болтать всякую чушь. Ненавижу эту ее манеру:
«Инночка, богемный образ жизни не для такой девушки, как ты. Тебе надо найти
хорошую работу, в твоем возрасте пора самой зарабатывать на жизнь». Жадная,
тупая стерва. Отца вечно против меня настраивала. Злилась, что он мне помогает.
Если бы я сдохла с голоду, она бы только порадовалась.
– Вы сказали: «не собиралась рассказывать». Я правильно
поняла, что…
– Она догадалась, – призналась Инна. – Как
только увидела меня на пороге, сразу что-то заподозрила. А когда мы сели пить
чай, я… мне стало плохо. Я вернулась из туалета, а она уставилась на меня и
говорит: «Ты что, беременна?» Я сказала, что неважно себя чувствую, а она
заорала: «Не ври мне!» и заныла: «Ты не имеешь права рожать ребенка без отца,
ты не сможешь его воспитать, у тебя нет денег». Деньги, деньги, всегда только
деньги. Я встала и ушла. Вот и все. Отец позвонил мне в воскресение, я думала,
что она ему все рассказала, но оказалось, Людмила утонула.
– Почему вы скрыли, что приезжали сюда?
– А как вы думаете? Приятно рассказывать о себе такое?
А потом, это что, так важно, была я в доме или нет?
«В общем-то, неважно», – мне пришлось мысленно с ней
согласиться. Когда Инна садилась в поезд, Людмила еще была жива. Так что у нее
алиби. Черт, какое алиби, раз нет убийства? Женщины поссорились, но вряд ли
рассказ падчерицы подтолкнул Людмилу к самоубийству. Повод какой-то
несерьезный: беременность падчерицы, взрослой девушки, которая, по большому
счету, была ей совершенно чужой. Хотя, смотря от кого она забеременела… Так, я
опять увлекаюсь своими фантазиями. Рассказ Инны звучит правдоподобно и вполне
искренне. И в ее словах об отце на сей раз нет ничего настораживающего. Может,
и в прошлый раз не было? Людмила позвонила мужу и сообщила о предстоящем
пополнении в семействе, а он предложил ей прекратить истерику и дождаться его
возвращения. Все сходится, по крайней мере, у меня нет причин не верить
девушке. Правда, есть одно «но»… И я задала вопрос:
– В тот вечер Людмила много выпила. Это для нее
обычно? – На том конце провода молчали. – Вы меня слышите?
– Спрашивайте об этом у отца.
– Я спрашивала.
– И что он сказал?
– Мне бы хотелось услышать ваш ответ.
– Раз в полгода, иногда чаще, она уезжала на пару дней
на дачу, чтоб ее никто не видел. Отец считал, что это все-таки лучше, чем… не
говорите ему, ладно? Он не хотел, чтобы об этом знали. Ее первый муж был
запойный, и она… Меня просто бесила ее пуританская мораль, когда я знала, что
она сама… Кто ей дал право осуждать моих друзей?
«Ну вот, – с печалью подумала я, вешая трубку. –
Благородная мать семейства – тайная алкоголичка. Уезжает на дачу, чтоб выпить
вволю, а в остальное время образец для подражания. Странно, что Заболоцких об
этом не знал. Хотя почему странно, если Людмила проявляла осторожность. В
субботу она изменила правилам, решив, что повод для этого есть: дочь кидается
на нее с кулаками, а падчерица беременна, и все это с попустительства ее мужа.
По крайней мере, она наверняка так считала. Если окажется, что у Людмилы был
любовник, картина нравов жителей домов за высокими заборами получится
прямо-таки классической. Хотя и без любовника поведение Корзухина понятно: если
жена периодически срывается в запой – это хороший повод запретить ей рожать
второго ребенка. Любовника я все-таки попытаюсь отыскать, если он существует в
природе».
