– Рассказывать-то в общем-то нечего. Сижу себе
тихо-смирно, входят двое. Вежливы до приторности и вроде бы даже стыдятся.
«Поступил сигнал, Артем Сергеевич», и все такое. Я, само собой, обалдел, если
сигнал, говорю, что ж. Первым дело они в стол полезли, во втором ящике лежит
конверт. Это что такое, спрашивают. Понятия не имею. Так и было. Конверт этот я
впервые увидел. Доставайте, говорят. Нет, отвечаю, ребята, доставайте сами. А в
конверте оказалась наркота. Разложена в пакетики, да еще и с записочками:
«Дуся», «Боря» и прочее в том же духе. Откуда, спрашивают. Понятия не имею. Ну,
дальше все, как положено.
– Что за сигнал им поступил? – вмешалась я.
– Говорят, оперативная разработка.
– Это ж чистая подстава, – хмыкнула я.
– Само собой. И я так сказал.
– Как фамилии этих деятелей?
– Корсак и Туманов.
– Что-нибудь о них знаешь?
– Никогда раньше не пересекались.
– На конверте твоих отпечатков нет, на пакетах – тоже.
Ты их в руки не брал, следовательно…
– Не так все просто, – покачал головой
Лялин. – Они ведь как рассуждают. Тертый калач в руки конверт не возьмет.
Сработано, конечно, топорно. Кстати, куда проще наркоту в машину подбросить. Но
почему-то выбрали кабинет. Прикинь, в какое время конверт мог оказаться в твоем
столе?
– Я с двух часов только над этим голову и ломаю. С
утра, как на грех, народу было чертова прорва, да и я не раз из кабинета
отлучался.
– И оставлял его не запертым?
– Конечно, оставлял. Чего ты, Олег, в самом деле…
– Жеглова бы слушал, в беду не попал бы. Документы в
сейфе, кабинет на замке. У меня два варианта к рассмотрению. Первый… О первом
тебе наша девушка расскажет.
Я перевела взгляд на жену Артема и начала:
– Помнишь наш недавний разговор? Ты сказал, грядут
испытания. И зрил в корень. Накаркал, одним словом.
Артем потянулся к водке, да так и замер.
– Ты хочешь сказать, это он… думаешь, его наглости
хватило бы вот так взять и явиться?
– Запросто. Наглости у него хватит на что угодно. И от
подобных выходок он кайф ловит. Он же лучший, неуязвимый… список можно
продолжать до бесконечности.
– Это вы о ком? – насторожилась жена Артема.
– О нашем общем друге, которого поспешили
похоронить, – ответил Лялин. – Если мы имеем первый вариант,
выяснять, что и как, дело дохлое. Вариант второй: тебя хотели отстранить от
дел. Тут у нас больше шансов выйти на исполнителя. Подумай, кому это было
необходимо.
– В том-то и беда, что думать не на кого. Если бы мы с
девушкой нашей каким делом были заняты, тогда понятно. Перво-наперво я решил
бы: здесь собака зарыта. У нее, как известно, есть привычка наступать людям на
больные мозоли. Убийство Арапченко? Чего в нем такого особенного? Пока даже нет
намека на мотив, я уж о подозреваемых не говорю.
– То, что пока нет, еще не значит, что завтра не будет.
– Тогда они поспешили. Есть еще девять дел, но там как
раз наоборот, все ясно, хоть завтра в суд. Смысла нет от меня избавляться, если
только напакостить не желали.
– И этой возможностью пренебрегать не стоит, –
наставительно произнес Олег. – Из тех, с кем ты до двух часов встречался,
есть кто-нибудь на подозрении?
Чувствовалось, вопросом этим Вешняков и сам задавался,
потому что ответил сразу:
– Был у меня сегодня один тип, адвокат. Одного я его в
кабинете не оставлял, но пару раз отвлекался, документы из сейфа доставал, с
опером одним разговаривал, короче, чисто теоретически сунуть конверт в ящик
стола он мог. Хотя, не пойман – не вор. А он вряд ли в этом признается.
– Повод у него был?
– Не у него, у того, кто его нанял. Есть у нас
предприниматель по фамилии Молчанов, на самом деле обычный бандит, сыночек у
него легковозбудимый, вдвоем с дружком устроили потасовку в ночном клубе. Их
оттуда вышвырнули. Ребятишки обиделись, съездили домой за оружием, дождались
своих обидчиков и начали палить. Одного убили. Папа хотел сыночка отмазать,
обещал меня озолотить, очень гневался, когда я от денег отказался. Адвокат
сыночка имеет репутацию сволочи редкой и неразборчивой, хотя на язык боек,
заболтать может кого угодно. У клиентов он в большой чести… – Вешняков
вздохнул. – Если честно, я не очень верю, что это он. Какой ему смысл?
– Папа мог рассердиться на твою несговорчивость.
– Папа – понятно. Адвокату это зачем?
– Как его фамилия?
– Дергачев Виктор Юрьевич.
– Слышал о таком, – хмыкнул Лялин. – Пожалуй,
ты прав. Мужик дрянь дрянью, но себя любимого не станет подставлять, тем более
из-за недовольства клиента. Глупая месть может вылиться в большие неприятности.
Кто еще?
– Остальные все свои, – развел Артем руками.
– Менты в два часа явились? – уточнил Лялин.
– Да.
– Значит, тот, кто конверт подсунул, должен был сделать
это незадолго до двух. В час, например, чуть позднее или чуть раньше. Оставлять
наркоту надолго в твоем столе опасно, сунешься, конверт найдешь, и все их
хитрости впустую. Так что напрягись и вспомни, кто к тебе заходил с двенадцати
тридцати до четырнадцати.
Артем нахмурился и вдруг заявил:
– Не могу я…
– Чего ты не можешь?
– Не могу вот так ни с того ни с сего о людях думать
плохо, я же говорю, были только свои.
– Возможно, кто-то стал уже не свой, – ответил
Лялин. – И чем скорее мы его вычислим…
Лялин попросил жену Артема принести лист бумаги и авторучку,
Артем, прикрыв глаза, воспроизводил события этого дня в указанный период, а
Лялин все записывал. Память у Вешнякова была отличная, он даже вспомнил,
сколько раз к окну подходил, открывал створку, чтобы кабинет проветрить. При
известной ловкости человеку, сидящему сбоку от его стола, этого времени хватило
бы, чтобы сунуть конверт в ящик, не привлекая к себе внимания. В конце концов в
списке остались трое, один из которых был все тот же Дергачев.
– К ментам, что к тебе явились, присмотримся. Еще
вопрос, что у них за оперативные данные. Выясним, откуда у ребят сведения, а
там… – Олег помолчал и добавил: – Есть подозрение, что на этом все не
успокоится, так что надо соблюдать осторожность. Это тебя в первую очередь
касается, – кивнул он мне.
