Часов в десять мы покинули Вешнякова, Лялин отправился
домой, я тоже. Но по дороге передумала и свернула на светофоре. Слова Тимура не
давали мне покоя, и я решила навестить Деда.
Дед жил на улице Володарского, дом был обнесен кованым
забором, у ворот будка охранника, в подъезде консьерж. В доме было всего восемь
квартир, и все принадлежали видным деятелям нашего города.
В окнах Дедовой квартиры горел свет, я приткнула машину на
небольшой стоянке по соседству, направилась к калитке и позвонила.
– Слушаю, – вежливо сообщили мне.
– К Кондратьеву, – буркнула я.
– Представьтесь, пожалуйста.
Услышав мою фамилию, мужчина сказал:
– Одну минуту.
Пока я топталась возле калитки, он, должно быть, звонил
Деду. Наконец калитка открылась, я прошла к подъезду, здесь меня ждал консьерж.
Я поднялась на второй этаж, дверь в квартиру Деда оказалась открытой. Он сам
появился из кухни, судя по тому, что был все еще в костюме, вернулся он
недавно.
– Рад тебя видеть, – сказал неуверенно, обнял меня
и поцеловал по-отечески в лоб. – Проходи.
Я сняла пальто, он определил его в шкаф, и мы вместе прошли
на кухню.
– Чаю выпьешь? – спросил Дед. Я молча кивнула. Не
торопясь, он заварил чай, производя необходимые манипуляции с большой
тщательностью. Я наблюдала за ним, стараясь делать это незаметно. – У тебя
все в порядке? – спросил он, поворачиваясь, и выжидающе уставился на меня.
– У меня – да, у Вешнякова – проблемы.
– Вот как? – Мои слова, судя по всему, никакого
впечатления на него не произвели. – В чем дело? – все– таки спросил
он после непродолжительной паузы. Я коротко объяснила.
Дед пожал плечами, понимать это можно было как угодно.
– Это подстава, – сказала я.
Он усмехнулся.
– Уверена?
– Уверена.
– Потому что он твой друг?
– Потому что он честный мент.
Дед разлил чай в чашки, поставил чайник на стол и опять
усмехнулся.
– Он честный мент, – разозлилась я. – Оттого
до сих пор живет в хрущевке, что от тещи досталась. И ездит на машине, которую
язык не поворачивается так назвать.
– Может, ему надоело жить в хрущевке, – пожал Дед
плечами. – Если это подстава, не вижу повода для беспокойства. Разберутся.
– Лучше бы побыстрее, – сказала я.
– А от меня ты чего хочешь? – Я только
вздохнула. – Ты считаешь, что я должен… – начал он.
– Нет, не считаю. Но у меня создалось впечатление, что
кому-то необходимо отстранить Вешнякова от ведения дел.
– Если я правильно понял, наркоту у него все-таки
нашли, и он не смог объяснить, как конверт оказался в ящике его стола.
– Не смог, потому что понятия не имел об этом конверте.
Кто и с какой целью его подсунул, мы выясним.
– Мы? – поднял Дед брови. – Мы – это ты и
твой дружок Лялин? За что ему только деньги в его конторе платят, вечно лезет
не в свое дело. Твое беспокойство за друга я вполне понимаю. Вот только не могу
взять в толк, почему этим должна заниматься ты?
– В самом деле, не можешь понять? – съязвила я.
– В самом деле. Дружба дружбой, но… Кстати, что там с
Корзухиным? – Я мысленно чертыхнулась, отвернувшись в досаде. –
Вот-вот. Не стоит пренебрегать своими обязанностями, даже когда у твоих друзей
неприятности.
– Что-то не припомню, чтобы в мои обязанности входил
сбор компромата на твоих выдвиженцев.
– Компромата? – удивился Дед. – Разве я
говорил что-нибудь подобное? – Он с недовольством на меня уставился, я
молчала, старательно разглядывая чашку. – Завтра позвоню Григорьеву,
узнаю, в чем там дело, – ворчливо сказал он. – И попрошу не
затягивать с выяснением обстоятельств. Ты этого хотела? – спросил Дед,
лицо его пылало от негодования, это меня здорово разозлило, и я ответила:
– Я хочу быть уверена, что ты к этому не приложил руку.
– Что? – рявкнул Дед, покачал головой и добавил
немного спокойнее: – Иногда я всерьез думаю: может, у тебя паранойя? А главный
злодей, конечно, я.
– Злодеев без тебя хватает, – пошла я на попятный.
– Сама подумай, – хмурясь, продолжал он. – На
кой черт мне твой Вешняков сдался? Подставлять его… полный бред. Да мне и без
подставы его с работы выгнать с волчьим билетом – раз плюнуть, так чтоб его
охранником на стоянку и то не взяли.
– Если уж у нас разговор по душам, – не удержалась
я, – может, объяснишь, чем в нашем городе занят человек по фамилии
Грузнев? Юрий Маркович, кажется?
– А вот это, – посуровел Дед, – тебя
совершенно не касается.
– Разговора начистоту не получилось, – кивнула я,
поднялась и направилась к двери.
– Сядь, – буркнул Дед. Весьма неохотно я вернулась
и вновь устроилась на стуле. – Грузнев здесь, потому что следует решить
кое-какие вопросы.
– И поэтому он в компании еще нескольких придурков
который день висит у меня на хвосте? – Вопрос вызвал у Деда острое
недовольство. – Ты ведь не рассчитывал всерьез, что я об этом не
узнаю? – подивилась я.
– Хватит, – махнул рукой Дед. – Я очень
сомневаюсь, моя дорогая, что тебя в настоящий момент переполняет возмущение
чужой навязчивостью. А если и так, то причина в другом.
– Поконкретней нельзя?
– Поконкретней – пожалуйста. Из двух зол выбирают
меньшее. Я не в восторге от твоего замужества. И даже более того. Но с ним я
смирился. Потому что Тагаев все-таки лучше твоего любовника, надеюсь,
бывшего. – Он все-таки смутился. – Если ты знаешь, где он, посоветуй
ему уносить ноги и никогда не появляться в досягаемой близости.
– Если встречу его, передам, – кивнула я серьезно.
– Пей чай, – мрачно сказал Дед. – И не
действуй мне на нервы. Благодаря тебе вся моя жизнь превратилась в затяжное
сидение на бочке с порохом. Только и жду, когда рванет.
– Игорь, – начала я. – Вешняков…
– Плевать мне на твоего Вешнякова, – разозлился
он. – Слышать о нем больше не желаю. Сказал ведь, позвоню завтра,
разберутся…
