– Вот что, дача, пожалуй, отменяется. Отвезу-ка я тебя
домой.
– Ладно, не злись. Я совершенно не знаю, что мне
делать. Деда жалко до ужаса, за тебя боязно. Вдруг Дед прав и ты по обыкновению
сваляла дурака?
– Ага, я такая.
– Когда вы просто жили с Тагаевым, еще была надежда,
что все как-то устроится и вы с Дедом…
– Нас с Дедом давно уже нет. И ты это хорошо знаешь.
Кстати, он уверял меня в припадке великодушия, что будет рад нянчить моих детей.
Чего ж тогда переживать? Все хорошо в этом лучшем из миров, и все довольны.
– Кабы так… – в который раз вздохнула Ритка.
– Ну, вот, твой дом, – через некоторое время
сказала я.
– До чего ж у тебя характер скверный, –
возмутилась подруга. – Поехали на дачу. Обещаю заткнуться, – покаянно
добавила она.
– Болтай на здоровье, например, про Корзухина. Все-таки
странно, что я его раньше не встречала, – последнее замечание скорее было
размышлением вслух.
– Красавец, правда?
– Несколько староват для тебя, не находишь?
– Что толку от этих молодых, – отмахнулась
Ритка. – Конечно, Корзухину до нашего Деда далеко, но в нем что-то есть…
– Возможно, – не стала я спорить. – Но, судя
по всему, ничего великого он совершить не успел, если я о нем даже не слышала.
– Просто последнее время ты где-то в облаках витаешь,
оттого и не слышала. Будет у нас мэр-красавчик…
– Красавчик – это здорово, послал бы бог толкового.
Хотя это вряд ли, Дед возле себя инициативного товарища не потерпит.
– Почему ты к нему так несправедлива? – всплеснула
Ритка руками.
– Просто я очень хорошо знаю нашего вождя и учителя.
Зайдешь? – Мы как раз остановились возле дома, где я теперь жила, Ритке
здесь бывать еще не приходилось.
– Взгляну, – кивнула она. – Любопытно
все-таки.
Мы поднялись в квартиру. Подруга прогулялась по ней, пока я
собирала Сашкины вещи: поводок, миску и корм, и заметила:
– Недурственно. Кто из дизайнеров руку приложил: наши
или московские?
– Питерские, насколько мне известно, а известно мне
немногое. Но если хочешь, спрошу Тимура.
Я запихнула Сашку в сумку, сообщив ему, что мы едем на дачу.
Новость пес воспринял благосклонно.
– Все-таки я не понимаю, как такое могло
произойти, – покачала головой Ритка.
– Это ты о чем?
– Как ты могла… вы вообще люди с разных планет. Ты и
твой Тагаев.
– Он полюбил мою собаку, этого оказалось достаточно,
чтобы растопить лед моего сердца.
– Как же мне надоели твои шуточки, – поморщилась
подруга. – Хоть бы раз поговорила со мной серьезно. Ведь я не чужой тебе
человек.
– Это точно. Потопали, родная.
Мы покинули квартиру и вскоре уже подъезжали к Риткиной
даче, благо что до нее было рукой подать. Добротный двухэтажный дом находился в
поселке Радужный, в двенадцати километрах от города. Дом Ритка купила недавно,
всего полгода назад, подозреваю, с одной целью: держаться на расстоянии от
супруга, ему появляться здесь было категорически запрещено. Риткин муж,
создание непутевое и на редкость слабохарактерное, возражать жене никогда не
решался. Только благодаря Риткиным стараниям его еще держали на работе, а
работал он завгаром в городской администрации. Пьяным на глаза сослуживцам он
не показывался, а трезвым его застать было практически невозможно, так что
Риткин супруг был человеком-невидимкой, она называла его бревном за
приверженность к родному дивану, где он проводил большую часть жизни. Как-то
Ритка заявила ему, что простить может все, кроме измены, супруг это запомнил и
табу не нарушал, справедливо полагая, что жене нужен лишь повод, чтобы от него
избавиться, хотя, с моей точки зрения, поводов и так было хоть отбавляй, но
Ритка думала иначе.
Дом был куплен на деньги Деда. У Ритки имелись кое-какие
сбережения, но их было явно недостаточно, она собиралась взять кредит в банке.
Дед предложил ей деньги в долг, на сто лет и без процентов. Ритка, рассказывая
об этом, обливалась слезами умиления. Широкая натура Деда была хорошо известна,
и, поступи он иначе, я бы просто удивилась, хотя меня, если честно, слегка
задело, что о предполагаемой покупке и нехватке денег мне она ничего сказать не
пожелала. Денег у меня куры не клюют, благодаря все тому же Деду, и я понятия
не имею, что с ними делать.
Я остановила машину возле металлических ворот, Ритка вышла,
открыла калитку, а затем и ворота, и я въехала во двор. Сашка, выбравшись из
сумки, с интересом поглядывал в окно.
– Радуйся, пес, – сказала я. – Сейчас гулять
пойдем.
Распахнула дверь, он выскочил, ткнулся носом в снег, чихнул
и громко тявкнул. Ритка, взяв его на руки, вошла в дом, я за ней, прихватив
пакеты с провизией: по дороге мы заехали в супермаркет.
Пока мы убирали продукты в холодильник, Сашка носился по
просторному холлу, вид имел совершенно счастливый, и я за своего пса
порадовалась. Ритка поставила чайник, а я позвонила Тимуру.
– Как дела? – спросила весело.
– Скверно.
– С чего вдруг?
– Нетрудно догадаться, ведь тебя нет рядом.
– Твои планы не изменились?
– Нет, завтра к вечеру буду дома. Скажи мне, что
скучаешь.
– Скучаю. Очень. Я на даче у Ритки. Мы с Сашкой решили,
что это гениальная идея.
– Привет ушастому.
– Пес, тебе привет от Тимура! – крикнула я. –
Когда вернешься в гостиницу?
– Поздно. Я тебе позвоню.
Мы простились, Ритка прислушивалась к нашему разговору и
заметила неуверенно:
– Может, ты его правда любишь?
– А я о чем говорю? Пойдешь с нами гулять?
– Давай хоть чаю выпьем, – возмутилась она.
Через полчаса мы отправились на прогулку. В сотне метров от
Риткиного дома начинался лес, однако там еще лежал снег, да и в темноте бродить
среди деревьев занятие не из приятных, и мы пошли в противоположном направлении
вдоль дороги. Сашка весело бежал впереди, время от времени тявкая, и умудрился
возбудить всех местных собак. Из-за ближайших заборов несся отчаянный лай, что
наполняло гордостью моего пса и явно улучшало ему настроение.
