– Он мне скажет, – сглотнув ком в горле,
прошептала я и повернулась к Лукьянову. – Саша, пожалуйста. – Я
опустилась рядом с ним, чтобы видеть его глаза. – Ты же знаешь, как мне
больно. Пожалуйста, Саша.
– Пусть он отойдет, – кивнул он на Тимура. Я
посмотрела на мужа. Тот дернул щекой, отводя взгляд, но отошел. – И эти
тоже, – добавил Саша. Парни попятились в сторону. Саша облизнул разбитые
губы и сказал: – Плач ребенка – просто запись на диктофоне. А в торговом
центре… это была кукла. Обыкновенная кукла. Прости меня. У твоего сына не было
шансов родиться живым.
– Да, – сказала я и повторила: – Да. –
Поднялась с колен и пошла к Тимуру.
Саша попытался подняться и упал лицом в снег. Меня била
нервная дрожь, я схватила Тимура за руку и стояла, зажмурившись, пытаясь
справиться со слезами.
– Садись в машину, – тихо сказал он и, поддерживая
меня, направился к «Хаммеру».
– С этим что делать? – неуверенно спросил один из
парней. Тимур взглянул на меня, помедлил и ответил:
– Ничего.
Несколько дней я отлеживалась дома, а в понедельник вышла на
работу. Если исчезновение людей Грузнева и наделало шума, то я об этом ничего
не узнала. Ритку я предупредила, что некоторое время буду дома, сославшись на
простуду. Поверил Дед или нет, но уже на следующий день появился в нашей
квартире. Тимур даже бровью не повел, проводил его в гостиную, где я лежала на
диване в компании Сашки, и устроился в кресле по соседству. Возможно, из-за его
присутствия Дед был лаконичен.
– Как ты себя чувствуешь? – спросил он.
– Нормально. А у тебя как дела?
– Дела? – Он вздохнул. – Лучше не
бывает. – Похлопал меня по руке и добавил: – Выздоравливай. – После
чего удалился.
Придя в себя, я с головой окунулась в работу. Хотя своими
прямыми обязанностями по обыкновению пренебрегала, сосредоточившись на
Корзухине. Идея засадить его в тюрьму не только не ослабла, но даже крепла с
каждым днем. Но, как я ни старалась, а продвинуться в этом деле не смогла.
Прошел месяц, а порадоваться было нечему. Вешняков вернулся,
однако дело Арапченко так и осталось у Новикова, тот встреч со мной избегал, а
по телефону советовал заниматься своей работой. Судя по всему, у него так и
остался единственный подозреваемый – Сухов.
Однажды в момент сильного душевного смятения я сидела на
кухне, держа Сашку на руках, и вдруг заревела.
– Ты чего? – испугался Тимур.
– Боюсь, он был прав, – пробормотала я в отчаянии.
– Кто прав?
– Корзухин. Я ничего не смогу.
– Ну, это мы еще посмотрим, – прижимая мою
заплаканную физиономию к своей груди, сказал Тагаев.
А еще через два дня мне позвонила Ритка. Я как раз
собиралась идти на обед и трубку сняла с неохотой.
– У меня на столе список кандидатов в мэры, –
сообщила она. – Отгадай, чья фамилия третья?
Я повесила трубку и долго сидела, по обыкновению разглядывая
стену напротив. Можно поговорить с Дедом, попытаться поговорить. Но он уже все
решил, и наш разговор ничего не изменит. И все-таки я пошла к нему.
– Чего тебе? – ворчливо поинтересовался он, когда
я заглянула в кабинет.
– Корзухин… – начала я.
– Забудь о нем, – поморщился Дед.
– Я его посажу, – заявила я со вздохом. – Вот
увидишь.
– Я сказал, забудь об этом.
– Не получится.
– Только посмей! – рявкнул Дед и для острастки
стукнул по столу кулаком.
– Я его посажу.
– И на мою убедительную просьбу тебе плевать?
– Это ведь просьба, а не приказ.
– Хорошо, я приказываю.
– В таком случае мне плевать. – Я развернулась и
отправилась восвояси, не дожидаясь, что он скажет в ответ.
В кабинете мне не сиделось, и, прихватив пальто, я
отправилась на улицу. Дошла до ближайшего сквера, устроилась на скамейке,
щурясь на ласковом солнышке. На смену злости вдруг пришла уверенность, и,
странное дело, на душе стало спокойно. До тех пор, пока я не повернула голову.
По аллее ко мне шел Саша, куртка нараспашку, на лице улыбка, очевидно, погода
его тоже радовала.
– Привет, – сказал он, садясь рядом, снял темные
очки и повертел их в руках.
– Ты здесь? – спросила я глупо, конечно, здесь,
если сидит рядом.
– Ага. Зализывал раны. Теперь вот в дорогу собрался. С
собой не зову. Так что давай прощаться.
– Прощай, – кивнула я.
Он посмотрел на меня и засмеялся.
– А знаешь, ты права, ничего бы у нас с тобой не вышло.
В тебе есть что-то такое, что меня ужасно раздражает. Вот просто убил бы,
ей-богу. Как сейчас, например.
– Почему сейчас?
Он помолчал и махнул рукой.
– Долго рассказывать. А у тебя есть новости?
– О чем ты? – насторожилась я.
– Как же… ты ведь вчера была в поликлинике. Какой тебе
срок поставили? Месяц? – Он надел очки, и теперь я не видела его
глаз. – А знаешь, ребенок, скорее всего, мой. Я даже уверен, что мой.
По-моему, это справедливо. Как считаешь? Он отнял у меня любимую женщину, а я в
знак большой признательности… чего ты язык проглотила? – усмехнулся
Саша. – Все честно. Из-за меня он лишился сына, а теперь благодаря мне его
получит.
– Ты… – только и смогла произнести я.
– Я немного приврал, – кивнул Саша, отвечая на мой
незаданный вопрос. – На самом деле, я приехал туда ночью. Ты была в жутком
состоянии, и я здорово перепугался, пока не нашел эту ампулу. Ты разговаривала
со мной. Наверное, была уверена, что все это не взаправду, и много чего
наговорила. И плакала. Я знаю только один способ утешить женщину. Ей-богу, ты
была не против. Господь тоже, судя по тому, что произойдет через восемь
месяцев. Забавно, если ребенок будет похож на меня. Что скажет твой Тагаев?
Впрочем, он ничего не скажет. Стиснет зубы и будет молчать. Он у нас такой…
– Ты… – повторила я, не узнавая своего голоса.
