– Я тоже хочу посмотреть второй этаж!
– Успеете еще! – смеется Алина. – Которая тут
ваша сумка?
И она ведет меня обратно в коридорчик.
– Вот тут ваш личный санузел, как говорили раньше на
благословенной родине. А вот и ваша комната.
Комната прелестная, с удобной широкой кроватью, и на
тумбочке стоит мисочка с миндалем. Надо же, она помнит, что я всегда обожала
соленый миндаль.
– Ну вот, вы располагайтесь…
– Алина, умоляю, что-то случилось? Свадьбы не будет?
– Ой, Леокадия Петровна… пусть она сама вам расскажет…
Она просто убита, а я вам честно скажу, я даже рада. На мой взгляд, он ей не
пара. Только сделайте вид, что не знаете…
– Что значит не знаю? Я же сама догадалась. Боже мой,
бедная девочка! Она любила его?
Но в этот момент раздался стук каблуков.
– Мама, где ты? О, мамочка, тебе нравится твоя комната?
Мама, я не знаю, как мне быть со Стаськой… Она такая взрослая и такая…
чужая… – добавила она еле слышно.
– Все, я ухожу! – заявила Алина. – До
встречи, Леокадия Петровна.
– Алиночка, спасибо тебе! Может, поужинаешь сегодня с
нами? – робко спросила Ариадна.
– Как-нибудь в другой раз, спасибо. Все! Пока!
Она ушла.
– Мама…
– Что там Стаська делает?
– Сказала, что хочет принять душ и полежать… Ты,
наверное, тоже, да, мама? Господи, как приятно произносить слово «мама»…
– Адя, скажи, свадьбы не будет?
Она вспыхнула.
– Откуда ты знаешь? Алина трепанулась?
– Нет, я догадалась… я же вижу, в каком ты состоянии.
– Ничего, мамочка, я даже рада… Может, оно и к лучшему,
зато я смогу больше времени уделять вам. Мама, я почему-то ее боюсь… Она такая
холодная, чужая…
– А чего ты ждала? – Я вдруг ощутила смертельную усталость.
– Ну я надеялась, что она повзрослела… Мама, тебе меня
совсем не жалко?
– Ты его любила?
– Ах, откуда я знаю? Я столько раз была уверена, что
это любовь… Я ничего не знаю… Но мечты мои рухнули… В этот раз мне уже
казалось, что все получится, и вот видишь… Он еще и Лютика забрал… Лютик – это
йоркширский терьер. Но я даже рада… с ним было столько возни, каждый день надо
его чесать… Мамочка, ты не голодная?
– Да нет пока…
– У меня на семь часов заказан столик в ресторане.
– Зачем в ресторане?
– Ну, тут принято. И потом, это очень хороший ресторан,
я думала, вам будет приятно и интересно.
– Ну конечно, Адечка. Скажи мне, зачем ты нос
переделала?
– Захотелось… А разве так не лучше?
– Ты мне и с тем носом нравилась. Это твой женишок
захотел?
– Нет, я сама… Мне казалось, если я изменю лицо, то и
жизнь как-то изменится… Мама, ты скажи Стаське, что свадьбы не будет, ладно?
– Почему ты сама ей не скажешь?
– Я ее боюсь. У нее такие глаза… враждебные, недобрые…
Я боюсь, она будет торжествовать.
– Ну, это вряд ли… По-моему, лучше тебе ей сказать. Вот
пойди сейчас к ней и скажи. Как мать дочери. Надо же вам самим учиться
разговаривать друг с другом.
– Ты думаешь?
– Я уверена. Иди-иди, не бойся! А я пока тоже душ
приму.
– Мамочка, дай я тебя поцелую. Она прижалась ко мне,
уткнулась носом в шею, как в детстве.
– Господи, мамочка, прости меня, дуру набитую.
– Я-то прощу… Считай, уже простила.
– А она не простит? – вскинулась Адька.
– Ее прощение так легко не получишь, но пытаться все
равно надо.
Стася
Что-то мне все это не нравится. Дом, конечно, офигительный,
и зеленые холмы за окном. Мое окошко как раз на холмы выходит, красиво. Но
Мамалыга уж очень жалкая какая-то, и жениха пока не наблюдается. Хотя до
свадьбы совсем мало времени осталось. Неужто слинял? Нет, не может такого быть!
Но даже если не слинял и все состоится, с такой жалкой теткой мне в
соревнование вступать совсем неинтересно. На тех фотках она красивая, гордая
была, словом, жар-птица, а тут моська какая-то…
В дверь постучали. И сразу она заглянула. Точь-в-точь
моська, побитая моська.
– Стасечка, можно к тебе?
– Заходи!
– Стасечка, ты не против, я заказала сегодня столик в
ресторане…
– Нет, не против!
– Ты уже была когда-нибудь в ресторане?
– Ну и вопросик, обхохочешься! Конечно была, сколько
раз. В Москве сейчас рестораны на каждом шагу.
– А с кем ты бываешь в ресторанах?
– Да мало ли… С Лёкой, с Герой, с девчонками иногда
ходим, с мужчинами…
– С какими мужчинами? – побледнела она.
Три ха-ха!
– С разными, ну то есть нежадными.
Она еще больше позеленела, просто можно сказать в цвет
холмов. Я уж открыла было рот спросить, состоится ли свадьба, но она тут задала
вопрос:
– Скажи мне, а как мама себя чувствует?
– Что это вдруг ты заинтересовалась?
– Стася, пожалуйста, не надо, я и так прекрасно сознаю
свою вину перед вами… И, поверь, мне тоже нелегко…
– Допустим. А жених твой где?
– Он… уехал.
– Насовсем?
– Да, – еле слышно призналась она.
В этот момент я ее ненавидела. Ненавидела люто. У меня
внутри был кипящий лед. Все, чем я жила в последние месяцы, все, из-за чего я
столько пакости схавала, рухнуло в один миг! И опять из-за нее! Но в этот
момент раздался Лёкин голос:
– Девочки, вы тут?
Мамалыга понеслась ей навстречу.
– Мамочка, ты же хотела отдохнуть!
– Не хочу отдыхать, я вдруг кошмарно проголодалась!
Хотела съесть банан, а потом передумала. Уже четверть седьмого, у нас ведь ужин
в ресторане намечается…
– Да, да, конечно! Мама, посмотри, вот тут Стаськина
ванная, тут кладовая, тут мой офис, а там спальня и моя ванная.
Лёка ахала, восхищалась, а я все это уже видела. Спальня у
нее будь здоров, огромная, оттуда вход в гардеробную и в ванную. И в спальне и
в ванной часть потолка стеклянная, это клево! И во всех ванных комнатах по две
раковины. Ну в одной понятно – для мужа и жены, но в остальных-то зачем? Для
выводка деток? Наконец экскурсия закончилась. Лёка вся разрумянилась, рада до
смерти, что у дорогой дочки дом такой нехилый…
