– Лёка, ты в своем уме? Такая холодрыга, а ты тут
сидишь! Простудишься.
– Не простужусь. Слушай, Стаська, скажи мне пожалуйста…
– Что тебе сказать, Лёкочка? – Она обняла меня,
прижалась сзади, чмокнула в шею.
– У тебя совсем нет сердца?
– Совсем. Для нее – совсем!
– Но ее же можно только пожалеть…
– Ну, будь она старая, немощная, я бы ее пожалела, а
так…
– И еще… Помнишь, когда ты не порвала приглашение…
– Ну?
– Кто его тогда привез?
– Какой-то тип, я уж и не помню… – В голосе
звучала нестерпимая фальшь, а лица ее я не видела. – А тебе это зачем?
– Просто я подумала, не Гарик ли пресловутый его
доставил?
– Да ты что, ерунда какая! Гарик этот смазливый был, а
тот… Даже хари его не запомнила. С чего это ты вдруг такие вопросы задаешь?
– Да нет, просто подумала… Впрочем, не важно. Ты
по-прежнему не желаешь ехать с нами, а?
– Я тебя умоляю! На фиг мне это, когда тут клевая
компашка наметилась?
– А в Лос-Анджелес тоже не поедешь?
– Посмотрим, может, и поеду… там видно будет. О, вон
твоя дочурка встала.
– Пойди и помоги ей накрыть на стол!
– Если тебе так хочется… Ладно, помогу!
Похоже, мои подозрения небеспочвенны.
За Стаськой заехал Симон, некрасивый, но очень приятный
парень, который заверил нас, что со Стаськой все будет в порядке, что он не
гоняет на бешеной скорости и вообще заслуживает доверия… Сразу было видно, что
он уже без ума от Стаськи. А она, едва он появился, начала крутить хвостом. А
что, самый возраст.
Как только Стаська уехала, Ариадна расщебеталась:
– Мамочка, как хорошо, мы сегодня будем кутить! К
сожалению, я не смогу поехать с тобой на экскурсию, мне надо разобраться с
апрайзером, этот идиот неправильно выценил дом…
– Кто?
– Апрайзер.
– Это что, фамилия?
– Да нет, фамилия его Кулешов. Апрайзер это оценщик…
– А, поняла. Господи, Адька, я вот слышала, как ты со
своими коллегами говоришь. По-русски вроде бы, но почему не сказать
двухкомнатная квартира? Почему двухбедрумная? Это же ужас.
– Ах, мама, тут так все говорят. Мне уже трудно иногда
бывает что-то сказать по-русски, по-английски проще. Но это же неважно.
– Ну да, неважно… Мы опять ехали по дивной дороге вдоль
зеленых холмов.
– Тут очень красиво и, кажется, спокойно, да?
– Да, у нас хорошая эрия, здесь почти нет негров.
– Эрия?
– Ну, район, что ли…
– А…
Въезд на громадный мост, ведущий в Сан-Франциско, оказался
платным. Три доллара.
– И обратно тоже надо платить?
– Обратно не надо. Кстати, как ты хочешь, после
экскурсии остаться до вечера в Сан-Франциско или сразу уехать? Главное не
попасть в трафик.
– Там видно будет. Если я не слишком устану от
экскурсии, то останемся до вечера.
– Все как ты захочешь, мамочка.
У нее то и дело звонил мобильник. Она весело и приветливо
говорила с самыми разными людьми, но все разговоры так или иначе крутились
вокруг дома, который продавала Ариадна. Она была риелтором и получала
определенный процент от каждой сделки. А цены на недвижимость в Калифорнии, как
я поняла, были довольно высоки. Роскошный дом самой Ариадны был роскошным,
видимо, только в моем московском понимании, но все же вполне престижным. На вопрос,
зачем ей такой большой дом, она ответила: «Мои клиенты должны видеть, что я
достаточно успешный риелтор, раз живу в таком доме, хотя, честно говоря, он мне
не по карману. А теперь, одной, тем более. Но ничего, я поднатужусь… Я,
мамочка, без памяти этот дом люблю. Он воплощение всех моих надежд». Думаю, она
немного кривит душой. Скорее всего, мечтала она о куда более роскошном доме,
когда подалась в Америку. Но, как говорится, жизнь подкорректировала ее мечты.
Ну что ж, это даже неплохо. По одежке протягивай ножки. Впрочем, я не уверена,
что и эта одежка ей впору. Мы въехали в Сан-Франциско. И я поняла, что по
прилете ничего тут не заметила, слишком была взволнованна. Город мне показался
очень красивым, хотя я не люблю небоскребы, они меня угнетают. И словно
прочитав мои мысли, Ариадна заметила:
– Скоро ты увидишь совсем другой город и влюбишься.
Через час у тебя будут совершенно другие впечатления.
Мы заехали в гигантский подземный паркинг, оставили машину,
поднялись на лифте и вышли в город, оказавшись у подножия нескольких тесно
стоящих небоскребов. Адька взяла меня за руку.
– У нас еще двадцать минут до встречи, хочешь кофе?
И не дожидаясь ответа, она толкнула стеклянную дверь
какой-то забегаловки.
– Тебе только кофе?
– Конечно, мы же завтракали.
Такой кофе я видела в кино – в высоких картонных стаканах с
крышкой. Я не кофеманка, и этот американский кофе мне понравился. Сладкий, со
сливками. Пока мы его пили, сидя на неудобном диванчике, прошло минут
пятнадцать.
– Пошли, мама, пора!
– Погода испортилась, с утра солнышко было, – с
сожалением заметила я.
– В Сан-Франциско вообще мало солнца бывает, это тебе
не Лос-Анджелес. Даже у нас в Дэнвилле климат гораздо лучше, хотя мы совсем
близко… Тут местная болезнь ревматизм. Я бы не хотела жить в Сан-Франциско. А
вот и наша гидша!
Она сунулась в большой синий «Бьюик», быстро поговорила с
сидевшей за рулем дамой.
– Садись, мамочка! Хочешь сзади сесть?
– Да нет, зачем же, сяду впереди.
– Здравствуйте, – сказала немолодая дама в темных
очках.
– Мамочка, счастливо тебе. – Адька пристегнула
меня, поцеловала и захлопнула дверцу.
– Давайте знакомиться, меня зовут… Ой, мы же
знакомы! – растерянно проговорила она и сняла очки.
Я замерла.
– Здравствуйте, Алла Генриховна. Вот так встреча!
– Да… Неожиданно! Впрочем, я рада вас видеть здесь.
Надеюсь, вас эта ситуация не смущает?
– Да нет… – растерялась я. Хотя, сказать по
правде, перспектива провести четыре часа рядом с этой дамой не казалась мне
столь уж приятной, но, с другой стороны, я, может быть, что-то пойму.
Но где там! Она говорила, говорила, говорила, восхищаясь
Сан-Франциско, его архитектурой, историей, демократизмом мэра, разрешившего
однополые браки. Сведения сыпались, как горох из мешка, но запомнить что-то
было трудно. Я усвоила только, что кто-то из отцов-основателей Сан-Франциско
оставил свое немалое состояние нищим этого города, и с тех пор нищие со всей
Америки стекаются сюда, в царство бомжей местного разлива, и городской бюджет
уже не справляется с их наплывом. Еще почему-то я отметила дом Даниэлы Стил,
вернее, похожий на крепость дворец и подумала, что у Натэллы есть подруга,
писательница, не менее знаменитая в России, чем Даниэла Стил в Америке, но ей
такой дворец никогда даже сниться не будет. Одним словом, в голове оседали
самые дурацкие и ненужные сведения. У меня начала болеть голова, и мне
показалось, что Алла Генриховна нарочно тараторит так, чтобы я не могла
вклиниться ни с каким вопросом. И все-таки мне это удалось.
