— Поскольку вы помогали проводить эксперимент, — сухо напомнил Аллейн, — нет ничего удивительного в том, что вы запомнили бы, откуда торчало лезвие.
Ормерин продолжал жестикулировать, перемежая английские слова с французскими фразочками. Наконец Аллейну удалось его успокоить и Ормерин снова уселся в кресло.
— Извините меня, — сказал он, вновь прикрывая рот пальцами, испещрёнными желтоватыми пятнами. — Я сам не свой после случившегося.
— Ничего удивительного, — пожал плечами Аллейн. — Я постараюсь вас не задерживать. Однако вернёмся к тому эксперименту, про который мы вспомнили. Насколько я знаю, основную работу провели вы и мистер Хэчетт. Так?
— Да. Всем нам было интересно выяснить, возможно ли это.
— Совершенно верно, — терпеливо кивнул Аллейн. — Тем не менее именно вы с мистером Хэчеттом перевернули помост и просунули кинжал в щель между досками.
— Ну и что из этого? — запальчиво выкрикнул Ормерин. — Разве из этого следует, что мы…
— Из этого не следует ровным счётом ничего, мистер Ормерин. Я хотел только спросить, не помогал ли вам мистер Гарсия?
— Гарсия? — Ормерин метнул на Аллейна подозрительный взгляд, но уже в следующее мгновение на его лице появилось облегчённое выражение и художник заметно смягчился. — Нет, — задучиво произнёс он. — По-моему, он к нам не подходил. Он стоял возле окна с Соней и наблюдал за нами. Но вот что я вам скажу, мистер Аллейн. Когда Соня после всего этого приняла нужную позу на подиуме, Малмсли стал дурачиться и подтрунивать над ней, уверяя, что мы забыли вынуть кинжал. А Гарсия как-то странно засмеялся. Украдкой. Себе под нос. Но я заметил. Мне сразу его смешок не понравился, — закончил Ормерин с многозначительным видом.
— В столовой вы с уверенностью отнесли это убийство к crime рassionel. Почему вы так в этом уверены?
— Но ведь это слепому очевидно. Девчонка была типичной охотницей. Она так и гонялась за мужчинами.
— О Господи, — покачал головой Аллейн.
— Pardon?
— Ничего, все в порядке. Прошу вас, продолжайте, мистер Ормерин.
— Она была не на шутку увлечена Гарсией. Буквально не спускала с него глаз. Несколько раз я видел, как он, в свою очередь, смотрит на неё, и мне становилось страшно.
Ормерин казался не на шутку расстроенным.
— Словом, — заключил за него Аллейн, — вы считаете, что виновник злодеяния — он?
— Это, конечно, только мои личные домыслы, мистер Аллейн. Но подумайте сами — кто ещё?
— Похоже, со многими из вас она была на довольно короткой ноге? И со многими же успела поссориться.
— Да, это верно. Но я всё равно не в состоянии понять, как могло дойти до убийства. Даже Малмсли…
Ормерин замялся, поморщился, покрутил головой из стороны в сторону и — замолчал.
— Что вы хотели сказать про Малмсли? — напомнил Аллейн, выждав с полминуты.
— Ничего, — упрямо мотнул головой француз.
— Вы вынуждаете нас заподозрить, что между Малмсли и натурщицей тоже пробежала кошка. Это так?
— Сам не знаю, — сказал Ормерин.
— Тогда что вы имели в виду?
— Она над ним смеялась. В тот день, когда мы экспериментировали с кинжалом, а Малмсли, как я уже говорил, подтрунивал над ней, Соня сказала ему: «На вашем месте я бы так не веселилась. И — откуда вы черпаете столь странные замыслы? Из книжек? Или — из порнографических журналов?». Малмсли тогда так разозлился, что выронил кисть и здорово перепачкал свой эскиз. Вот и все. Сами видите — ничего особенного. Я вам больше не нужен, мистер Аллейн?
— Наверное, нет, благодарю вас. Позже мы дадим вам подписать протокол. — Инспектор кинул на Ормерина невидящий взгляд, затем спохватился и встал.
— Да, это все, — повторил он.
— Тогда спокойной ночи, мистер Аллейн.
— Спокойной ночи, — улыбнулся Аллейн, приходя в себя. — До свидания, мистер Ормерин.
Когда, проводив француза, Фокс вернулся в библиотеку, Аллейн ходил туда-сюда, не обращая ни на него, ни на Найджела ни малейшего внимания.
— Послушайте, — не выдержал журналист. — Я бы хотел позвонить.
— Ты?
— Да. И не смотрите на меня как на Горгону-Медузу. Повторяю: я бы хотел позвонить.
— Зачем?
— Я хочу позвонить Анджеле.
— Но уже одиннадцать.
— Это неважно. Она не уснёт, не дождавшись моего звонка.
— Тебе просто не терпится позвонить в свою бульварную газетёнку.
— Ну, я думал… Если я скажу только…
— Можешь сказать только, что в Татлерз-Энде произошёл несчастный случай, в результате которого погибла натурщица. Можешь добавить, что власти не могут разыскать родственников натурщицы и в связи с этим хотели бы потолковать с мистером Гарсией, который может располагать данными о семье погибшей. Что-то в этом роде.
— Много толку… — раздосадованно начал Найджел.
— Если Гарсия не виноват, но прочтёт эти строки, он может выйти на связь, — пояснил Аллейн.
— Это точно, — закивал Фокс.
— А теперь, если вы не против, давайте пообщаемся с последним из художественной братии. С нашим томным мистером Малмсли.
— Я пойду позвоню, — сказал Найджел.
— Хорошо. Только не наговори лишнего. Скажи, что завтра будут новые подробности.
— Вы слишком щедры, мой Шейлок, — съязвил Найджел.
— И ещё, Батгейт, позвони моей матушке и скажи, чтобы раньше полуночи нас не ждали.
— Слушаю и повинуюсь.
В дверях Найджел и Фокс столкнулись с Бейли, который казался мрачнее и торжественнее, чем обычно.
— Одну минутку, Фокс, — остановил его Аллейн. — Давайте послушаем, что обнаружил старина Бейли.
— Я осмотрел комнату покойной, — лаконично произнёс Бейли.
— Что-нибудь нашли?
— Почти ничего, сэр. Ей была отведена мансарда в передней части особняка.
Он приумолк, а Аллейн выжидательно молчал; он слишком хорошо знал, что в устах Бейли «почти ничего» может означать всё, что угодно — от абсолютного вакуума до склянки с цианистым калием.
— Отпечатки пальцев там принадлежат, главным образом, покойной, — продолжал Бейли, — хотя один явно оставлен Гарсией. На внутренней стороне двери — служанка чудом его не стёрла. Рядом с ним ещё один отпечаток. Незнакомый. Очень широкий. Я бы сказал — мужской. Служанка, конечно, тоже повсюду наследила. Одежда ничего особенного не дала. В одном из карманов я нашёл записку от Гарсии. Натурщица и впрямь была в положении. Вот записка.
Бейли раскрыл чемоданчик и достал из пронумерованного конверта листок бумаги.
