Аллейн прочёл последнюю запись, ту, что перечитывала за несколько часов до гибели мисс Рикерби-Каррик:
«Ну вот, я опять перестаралась».
Как и она, перевернув страницу, он не обнаружил продолжения.
2
— Она не пишет, какой дорогой возвращалась на «Зодиак», но коль скоро Трои шла по Паромной улице и они не встретились, то, очевидно, мисс Рикерби-Каррик шла другим путём.
— Она могла пройти по Вейланд-стрит.
— Допустим. Она была в спортивных туфлях на резиновой подошве и где-то по дороге зашла в подъезд какой-то лавочки, чтобы вытряхнуть камешек. Именно здесь она услышала беседу двух, а может быть, и трех людей, которая её смертельно испугала. Один из них говорил шёпотом, и его она не узнала. Что касается других, то, очевидно, они были названы на вырванном листе. Моя жена утверждает, что, когда Лазенби вынул из воды дневник, ей показалось, что он держит в левой руке скомканный листок исписанной бумаги. Позже вечером в Кроссдайке мисс Рикерби-Каррик была очень возбуждена и хотела о чем-то посоветоваться с Трои, но у Трои была мигрень, и она рано легла. Мисс Рикерби-Каррик пошла вместе с остальными смотреть развалины, потом Кэли Бард учил её ловить бабочек. Трои видела это из иллюминатора. А после мисс Рикерби-Каррик, оставив своих спутников, вдруг помчалась к реке и возбуждённо кинулась к проходившему мимо доктору Натушу. Кажется, она показывала ему какую-то вещь, которую держала в руке, но, что это было. Трои не разглядела.
— Любопытно, — заметил Фокс.
— Позже Натуш говорил Трои, что мисс Рикерби-Каррик спрашивала его об успокоительных таблетках, которые ей дала мисс Хьюсон.
— А может, она ему показывала эту самую «фубриже»? — спросил Тиллотсон.
— Фа-бер-же, — поправил Фокс. — Но она же носила её на шее, Берт.
— Как бы то ни было, — продолжил Аллейн, — в ту ночь она исчезла и, я убеждён, тогда же и была убита. На следующий день Натуш поделился с Трои своими опасениями относительно её нервозного состояния и почти намекнул, что опасается, как бы она не покончила с собой. Ну, а дальше идут детали, которые я узнал от жены. Вы, Тиллотсон, их знаете, хоть и не все, но большую часть. Я перескажу их вкратце: Поллок сперва работал художником в рекламном агентстве и лишь потом занялся недвижимостью. Он прекрасно пишет шрифты, если дать ему образец.
Натуш хороший картограф.
Мисс Хьюсон видела драгоценную безделушку Фаберже.
Мисс Хьюсон любит раздавать пилюли.
Хьюсоны почему-то были очень раздражены, узнав, что на обратном пути в Толларке они не смогут попасть в магазины. Они наняли в Лонгминстере такси, чтобы иметь возможность пошвырять по лавкам Толларка. В числе покупок, сделанных ими в тот день у Бэга, была написанная маслом картина, предположительно принадлежащая кисти Констебля. Хьюсон сказал мне, что они отправили её в Лондон, в то время как я видел её в одном из их чемоданов.
Мотоциклисты наблюдали за отплытием «Зодиака» из Норминстера, а вечером появились в Рэмсдайке. Трои не уверена, но ей кажется, что треск их мотоцикла она слышала и ночью в Толларке.
Миссис Бэг жаловалась, что во вторник в их дворе.слонялись мотоциклисты. Её внимание привлёк скрип буфетной дверцы.
И она и её сын утверждают, что за несколько дней до приезда Хьюсонов рулона в буфете не было.
У Лазенби нет глаза, и он тщательно это скрывает. Трои кажется, хотя она и не может обосновать свои подозрения, что он не священник. Её точку зрения явно не разделяет епископ Норминстерский, в доме которого гостил Лазенби и на чьей машине он прибыл на «Зодиак». Лазенби утверждает, что он австралиец. Мы отправили отпечатки его пальцев и словесное описание в австралийскую полицию. Такие же отпечатки и описание Хьюсонов мы отправили в Нью-Йорк.
Фокс сделал пометку в блокноте.
— Хьюсоны, — продолжал Аллейн, — привезли с собой чрезвычайно дорогую фотоаппаратуру.
Поллок раздражает Кэли Барда. Мисс Рикерби-Каррик раздражала всех. Кэли Бард раздражает Хьюсонов, Поллока и, возможно, Лазенби.
Поллок и Хьюсоны проявляют расовую нетерпимость по отношению к Натушу, Бард и Лазенби нет.
Предварительный осмотр тела подтверждает теорию, что убийство мисс Рикерби-Каррик было осуществлено путём сжатия сонной артерии из-за спины. Андропулос плыл бы на «Зодиаке», не убей его Артист таким же способом: неожиданным и сильным сжатием сонной артерии, произведённым сзади.
Аллейн рассеянно взглянул на дневник, помолчал и заключил:
— Некоторые из этих сведений, несомненно, имеют большое значение, другие, может быть, никакого. Но как вы думаете, позволяют ли они все вкупе сделать некий общий вывод?
— Я полагаю, что, безусловно, позволяют, — сказал Фокс.
— Это какой же? — поинтересовался Тиллотсон.
— Тайный сговор.
— Я того же мнения, — сказал Аллейн. — Но сговор между кем?
— То есть кто входит в шайку?
— Вот именно. И прежде всего кто главарь? Не Артист ли?
— Мне думается, здесь видна его рука, — сказал Фокс.
Аллейн снова начал переворачивать ножом страницы.
— Не хватает трех, — сказал он, — логично предположить, что именно на них был записан разговор, услышанный ею в подворотне в Толларке. Их вырвали в спешке, а затем сожгли или выбросили за борт. Вырвали либо нечаянно, либо с целью — и концы в воду.
— А сделал это Лазенби, — добавил Фокс.
— Да, если только Трои не ошиблась. Она не уверена.
— Стало быть, подозреваемых у нас пятеро или даже шестеро, — заговорил давно уже молчавший Тиллотсон. — Шестеро, считая шкипера, но это глупо: я несколько лет знаю его, он порядочный человек. Остаются доктор, Бард, Хьюсоны, преподобный отец и Поллок. И, если вы не ошибаетесь, один из них — крупнейший уголовник мира. Но послушайте, — воскликнул Тиллотсон, которому вдруг пришла в голову новая мысль, — если они все заодно, зачем им эта поездка? Ведь не ради удовольствия?
— Нет, конечно, — сказал Аллейн. — Я считаю, что среди оставшихся на борту, кроме шкипера и его семейства, есть ещё один, только один честный человек. Сейчас объясню, почему я так думаю. Дело в том-Коллеги молча выслушали его доводы. Когда он кончил. Фокс тяжело вздохнул.
— Из всего этого можно сделать только один вывод о личности Артиста, не так ли?
— Да, но при одном непременном условии.
— Готов биться об заклад, что мы не ошибаемся. Что мы предпримем?
— Не станем ждать результатов вскрытия, Братец Лис, а воспользуемся ордером на обыск. Сейчас пять минут десятого. Надо поспешить, пока они не спят.
3
Если события и впрямь оставляют неизгладимый след на окружающей обстановке, то заметить его можно не сразу. Даже обагрённые кровью стены комнаты не вопиют об убийстве. Вымойте стены, и комната снова станет просто комнатой. Может пройти немного времени, прежде чем люди начнут думать, что это несчастливая комната, несчастливое место. Или, скажем, несчастливый теплоход.
