— Нет, спасибо. А что мне говорить? Меня это все не касается.
— Послушайте, Руа, — заговорил Смит, — мне ваш народ нравится. Я с вами лажу. И всегда ладил. Вы согласны?
— Да, вы и впрямь со многими дружны, — согласился старик.
— Да. Так вот, я вам кое-что скажу. Открою глаза на Квестинга. — Смит чуть приумолк. Вечер выдался необычайно мирный и тихий
поэтому любые доносившиеся снизу звуки слышались здесь, на вершине горы, с поразительной отчётливостью. А из деревни маори сюда доносился аромат сладкого картофеля, который женщины в цветастых платках, повязанных вокруг головы, поджаривали на костре. Уже наверху аромат батата причудливым образом смешивался с едким запахом серы. Тем временем разгрузившийся фургон полз вверх по дороге, а возле дома Клэров продолжали суетиться люди. Солнце уже зашло за вершину пика Ранги.
— Квестинг затеял какую-то игру, — продолжил Смит. — Он обхаживает вашу правнучку и сыплет байками про мальчишек и девчонок, которые зарабатывают на жизнь, прыгая со скал в море на потеху публике. Сулит большие деньги. Не понимает, видите ли, почему одни только люди племени арауа во всем Роторуа должны извлекать0доходы из туристического бизнеса.
Руа медленно приподнялся. Повернувшись спиной к источникам, он устремил свой взор на восток, где у подножия горы раскинулась его собственная деревня, уже полускрытая в наступивших сумерках.
— Мой народ ни перед кем не склонял голову, — гордо произнёс он. — Мы не арауа. Мы идём на своих ногах.
— И ещё кое-что, — не унимался Смит. — Этот проходимец без конца болтает о торговле безделушками и сувенирами. Суёт свой длинный нос куда не следует. То и дело про старые времена расспрашивает. Пиком интересуется. — Смит понизил голос до заговорщического шёпота. — Кто-то уже рассказал ему про топор Реви.
Руа обернулся и впервые посмотрел прямо в лицо своему назойливому собеседнику.
— Это скверно, да? — засуетился Смит.
— Мой дедушка Реви, — вполголоса произнёс Руа, — был достойным и уважаемым человеком. Он посвятил свой топор богу Тане и назвал в его честь Токи-поутангата-о-Тане. Этот топор священный. Это наша реликвия. Место его захоронения священно и является глубокой тайной.
— Квестинг знает, что топор зарыт где-то на пике. Он вообще считает, что здесь находится много такого, из чего можно извлечь выгоду. Он рассказал, что кто-то из ваших людей неоднократно водил его сюда и рассказывал про реликвии и захоронения.
— Пик Ранги — национальный заповедник!
— Квестинг уверяет, что договорится с кем надо.
— Я старик, — с чувством заявил Руа, — но я ещё не мёртв. Он не найдёт предателей среди моего народа.
Смит хмыкнул.
— Держите карман шире! Поговорите с Эру Саулом — он-то знает, за чем охотится Квестинг.
— Эру — паршивая овца. Он плохой маори, пакеха.
— Эру не нравится, как ведёт себя Квестинг с юной Хойей. Он считает, что Квестинг пытается через неё втереться в доверие к вашим людям.
— Он не найдёт среди них изменников, — гордо заявил Руа.
— Деньги многим развязывают язык, — задумчиво произнёс Смит.
— На токи-поутангата моего дедушки наложено заклятье.
Смит посмотрел на старика с нескрываемым любопытством.
— Вы и в самом деле этому верите?
— Я ведь рангитира. Ведун, по-вашему. Мой отец обучил меня древнему искусству колдовства тохунга. Мне ни к чему верить, — хихикнул старый Руа. — Я знаю.
— А вот белые люди никогда не поверят в существование ваших сверхъестественных сил, Руа. Даже ваша молодёжь сомневается…
Руа перебил его. Его внезапно окрепший голос громом раскатился в сумрачном воздухе.
— Мой народ, — провозгласил он, — стоит между двумя мирами. Всего за один век нам пришлось проделать путь, который вы преодолели за девятнадцать столетий. Немудрёно, что мы страдаем эволюционным несварением желудка. Мы — верноподанные сыны британского содружества наций; ваши враги стали нашими врагами. Вы говорите о нашей молодёжи. Она сродни путешественнику, оказавшемуся на каноэ в океане между двумя островами. Порой наши дети взбрыкивают и ведут себя, как расшалившиеся щенки. Иногда пакеха обучают их чему-то дурному. — Руа пытливо посмотрел на Смита, который, казалось, под его взглядом увял и съёжился. — Да, законы пакеха наказывают людей, которые натворят чего-нибудь, напившись виски или пива, но другие пакеха сами толкают их на то, чтобы нарушить закон. Другие законы учат наших девушек быть смиренными и не заводить детей до замужества, однако в моем хапу живёт и некий маленький мальчик по имени Хоани Смит, который, согласно этим законам, вовсе не имеет права носить такое имя.
— Ладно вам, Руа, это давняя история, — отмахнулся Смит.
— Хорошо, я вам напомню другую давнюю историю. Много лет назад, когда я был ещё молод и полон сил, девушка из нашего хапу заблудилась в тумане и очутилась на пике Ранги. Случайно, не ведая, что творит, она забрела к священному месту захоронения моего дедушки и, будучи голодной, съела кусочек пищи, которую прихватила с собой. В таком месте большего святотатства и не придумать. Когда туман рассеялся, она поняла, что наделала, и, охваченная ужасом, вернулась. Пока старейшины решали, как с ней быть, её отослали в горы. Ночью же, пытаясь пробраться назад в деревню, она сбилась с пути и свалилась прямо в Таупо-тапу, кипящий источник. Её предсмертный крик слышали все жители деревни. На следующее утро её платье выбросило на поверхность — дух Таупо-тапу отверг его. Когда ваш друг Квестинг в следующий раз спросит про токи моего дедушки, расскажите ему эту историю. И добавьте, что и в наши дни крик этой девушки порой ещё раздаётся по ночам. А теперь — прощайте, — сказал Руа, величественно запахиваясь в одеяло. — Кстати, это правда, мистер Смит, что мистер Квестинг не раз заявлял о том, что как только он станет хозяином на курорте, вы лишитесь работы?
— Ну и черт с ним, — сердито заявил Смит. — Мне наплевать на эту работу. Если он станет боссом, я и сам уволюсь.
Вытащив из кармана бутылку виски, он принялся отвинчивать крышечку.
— А жаль, — покачал головой Руа. — Место у вас завидное. Спокойной ночи.
IV
Устроившись в уютной гостиной Клэров, Дайкон Белл разглядывал выцветшие фотографии времён индийской войны, запылённые корешки книг и картину с изображением британского полководца весной. Переместив взгляд в сторону, Дайкон невольно залюбовался раскинувшимся за окном первозданным пейзажем. Вопреки своей воле, он был глубоко тронут — так неискушённый в музыке слушатель может быть потрясён звуками, которые неспособен осознать. За последние восемь лет, что Белл отсутствовал в Новой Зеландии, он много постранствовал по свету и посетил множество мест, славных своим античным прошлым, однако пейзаж, расстилавшийся сейчас перед ним за окном особняка Клэров, показался ему куда более диким и первобытным. Не осталось в нём и шрамов утерянной цивилизации.
