Дайкону стало заметно не по себе. Вдруг, когда из темноты вынырнула какая-то неясная тень, он вздрогнул. Приглядевшись, он узнал мистера Септимуса Фолса.
— Ах, это вы? — с облегчением спросил он. — Что вы тут делаете?
— Я собрался было задать вам тот же самый вопрос, мистер Белл. Я думал, вы давно укатили на курорт.
— Мы услышали чей-то крик, и я решил выяснить, в чём дело.
— Крик? — переспросил мистер Фолс.
— Да, и похоже, что отсюда. Что-нибудь случилось?
— Я ничего не видел.
— Но вы слышали, как кто-то закричал?
— Да, только глухой не услышал бы такое.
— А что вы здесь делаете? — подозрительно осведомился Дайкон.
— Ищу полковника Клэра.
— А где он?
— Я ведь вам сказал — я никого не видел. Надеюсь, что он поднялся на холм и направился прямиком домой.
Дайкон кинул взгляд на холм, который отделял их от курорта.
— Вы надеетесь, — подчеркнул он.
— У вас нервы крепкие? — спросил вдруг мистер Фолс. И сам же ответил: — По-моему, да.
— Господи, а почему вы спрашиваете.
— Взгляните сюда.
Дайкон приблизился к своему собеседнику, который тотчас же развернулся и зашагал вперёд, к подножию холма. Бульканье раздавалось здесь громче. Внезапно Фолс приостановился и, дождавшись Дайкона, взял его за локоть. Хватка у него была железная. Молодой человек увидел, что они находятся на развилке тропинок, помеченных красными и белыми флажками. Здесь они стояли вдвоём с Гаунтом в тот памятный вечер, когда впервые увидели Таупу-тапу.
— Отправляясь на поиски полковника Клэра, — заговорил мистер Фолс, — я чуть постоял в проёме изгороди, привыкая к темноте, когда вдруг заметил человеческий силуэт на фоне неба. Потом незнакомец зажёг фонарик. А стоял он возле иссякшего гейзера, мимо которого вы только что прошли. Я уже собрался было его окликнуть, когда заметил, что он одет в пальто. Тогда я сообразил, что это не полковник Клэр, и не стал его тревожить. Я ещё немного поискал полковника в селении но, не найдя, решил, что он всё-таки ушёл домой пешком, и снова направился сюда. Постоял, потом набил трубку и уже собрался было закурить, когда послышался этот ужасный крик.
Мистер Фолс замолчал.
«Может дальше не рассказывать, — подумал Дайкон. — Уже и так ясно, куда он клонит».
— Я побежал по этой тропинке, — продолжил мистер Фолс, — пока не достиг вершины холма. Там никого не было. Я сбежал по дальнему склону и покричал, но никто не отозвался.
Он снова приумолк. Дайкон произнёс:
— А я не слышал никаких криков.
— Нас разделял высокий холм, — спокойно пояснил мистер Фолс. — Я повернул назад и вдруг вспомнил, как, пробегая по тропе, заметил, что в одном месте она повреждена. В первую минуту я не придал этому должного значения. Вот я и вернулся. Посмотрите — вон в том месте склон круто обрывается над самым грязевым озером. Таупо-тапу, так, кажется, его здесь называют. Тропа тянется вдоль самого обрыва. А здесь с ней случилось вот что. Взгляните.
Он посветил фонариком, мощный луч которого выхватил из темноты склон обрыва. Дайкон сразу увидел, что посреди тропы зияет глубокая свежая рытвина. Во рту у него пересохло.
— Когда… это случилось? — проблеял он.
— Разумеется, я посмотрел вниз. Признаюсь, честно, я ожидал увидеть нечто страшное. Но там не оказалось ничего. Ровным счётом ничего. Понимаете?
— Да, но…
— Пустота. Одни кольца да ещё эти пузыри. Поднимались и лопались, без конца. Грязь выглядит ночью какой-то матовой. Тогда я прошёл по тропе почти до самого курорта, но так никого и не встретил. Решил вернуться сюда и — увидел вас.
Как бы невзначай, мистер Фолс посветил прямо в лицо Дайкону. Куда бы молодой человек ни отворачивался, слепящий луч преследовал его. Наконец, Дайкон зажмурился и произнёс внезапно треснувшим голосом:
— Я поднимусь на холм и посмотрю.
— Я бы вам не посоветовал, — произнёс мистер Фолс.
— Почему?
— Лучше там ничего не тревожить. Все равно мы бессильны что-либо предпринять.
— Но вы ведь там уже побывали?
— Я старался, по возможности, ничего не трогать. Поверьте, нам тут и правда делать нечего.
— Ерунда какая-то! — воскликнул Дайкон. — Чего я тут вообще уши развесил? Эта тропа могла обвалиться когда угодно. Неделю назад, например.
— Вы забыли, что мы прошли здесь, когда торопились на концерт. Тогда все было в порядке.
— Может, если вы такой умный, то скажете, как нам быть дальше? — ядовито спросил Дайкон. — Впрочем, извините. Должно быть, вы и в самом деле правы. И всё-таки, что нам делать?
— Узнать, кто из наших знакомых был сегодня в пальто.
— Вы хотите сказать… Да, вы правы. Поспешим же домой, Бога ради!
— Разумеется, — закивал мистер Фолс. — Хотя, на мой взгляд, нестись сломя голову вовсе ни к чему. Насколько я помню, в пальто на концерт пришёл лишь один человек. Мистер Квестинг.
II
Дайкон и мистер Фолс уговорились, что не станут пока посвящать миссис Клэр и Барбару в свои подозрения. Однако поездка домой была для них омрачена бесконечными и самыми дикими разглагольствованиями миссис Клэр по поводу крика в ночи. Чего только ни напридумывала эта славная женщина. По её мнению, «эти дурашки маори так любят глупые розыгрыши, что могли таким образом просто попугать нас — в благодарность за прекрасный вечер».
А вот Барбара, напротив, всю дорогу молчала, словно воды в рот набрала.
«Мне кажется, целая вечность прошла с тех пор, как я поцеловал её», — подумал Дайкон. С другой стороны, он был уверен, что необычная молчаливость девушки объясняется вовсе не их поцелуем. «Она догадывается о том, что случилось», — подумал он и был несказанно рад, услышав слова миссис Клэр, собиравшейся после столь утомительного вечера сразу лечь спать.
По возвращении на курорт, Дайкон высадил пасажиров и отвёл машину в гараж. Вернувшись к дому, он застал на веранде мистера Фолса.
Оба согласились, что будет разумным известить о случившемся доктора Акрингтона. И только тогда Дайкон вспомнил, насколько разрозненно уходили с концерта все обитатели Ваи-ата-тапу. Возмутительное поведение мистера Квестинга, бешенство Гаунта, загадочное бегство полковника — все это, при данных обстоятельствах, представлялось уже в совершенно ином свете. На мгновение Дайкона даже охватил безотчётный страх. И ему стало уже совсем не по себе, когда, приближаясь к столовой, он услышал свирепый голос Гаунта:
— Любой подтвердит, что я поразительно спокойный и терпеливый человек. Но зарубите себе на носу — если вывести меня из себя, я просто сатанею. Он у меня попляшет! «Отдаёте ли вы себе отчёт, — скажу я этому прохвосту, — что я отказался от публичного выступления перед членами королевской фамилии? Что я…»
