Миссис Клэр и Барбара, сидевшие к окну спиной, теперь тоже обернулись и пожирали глазами полицейских.
— Секундочку, Агнес, — громко произнёс доктор Акрингтон. — Послушай меня, не отвлекайся. Барбара, перестань пялиться в окно! Вы меня слышите?
— Да, Джеймс.
— Да, дядя Джеймс.
Обе послушно повернулись к нему. Дайкон, которому тоже не хотелось, чтобы Барбара видела вновь прибывших с их очередной находкой, быстро поднялся и встал за спинкой её стула. Доктор Акрингтон заговорил с нарочитой громкостью. Полковник Клэр, его жена и дочь смотрели на доктора во все глаза, тогда как остальные даже из вежливости не делали вид, что его замечают. Дайкон пытался по их лицам прочесть, что происходит за окном.
— …повторяю, — говорил доктор Акрингтон, — все это ясно как день Божий. Квестинг переоделся в рабочее тряпьё, обрушил тропинку, утопил костюм в кипятке и был таков. Нам же полагалось поверить, что он расстался с жизнью.
— И всё равно он поступил глупо, оставив отпечаток ботинка, — произнёс Дайкон и в то же мгновение заметил, что глаза Саймона выпучились.
— Он рассчитывал, что этот ком утонет в котле, Белл. Собственно говоря, так и должно было случиться.
Саймон стиснул кулаки, Фолс изогнул бровь. Да и сам доктор Акрингтон, все чаще и чаще посматривая в окно, начал говорить невпопад.
— Готов биться об заклад, — пробормотал он, — если Квестинга найдут, он будет весь в грязи… то есть, я хотел сказать, в подкованых башмаках.
— Смотрите! — вскричал Саймон, указывая пальцем в окно.
Все уставились на полицейских.
Те расступились. Уэбли достал что-то из мешка и теперь держал в руке. Это был тяжёлый ботинок, сплошь облепленный грязью.
II
Ботинок увидели все. Уэбли принёс его в столовую и поставил на газету, расстеленную посередине стола. Грязь он уже, насколько мог, обтёр. Кожаное изделие неимоверно разбухло и покорёжилось. Некоторые металлические ушки вывалились, а верх местами отслоился от подошвы. В каблуке осталось всего два чудом державшихся гвоздя, вместо остальных зияли дырки.
Бесстрастно глядя на свою добычу, сержант Уэбли спросил:
— Может быть, кто-то из вас опознает эту вещь? Второй ботинок мы тоже нашли.
Все молчали.
— Мы выудили их с помощью вил, — добавил Уэбли. — Значит, никто не узнает?
Доктор Акрингтон как-то странно дёрнулся и поёжился.
— Вы хотели что-то сказать, доктор? — оживился Уэбли.
— Я думаю… Мне кажется, что эти ботинки принадлежали Квестингу.
— Вот как? А разве вы не говорили мне, что он был в вечерних туфлях?
— Говорил, — кивнул доктор Акрингтон. — Но с тех пор кое-что изменилось. Мой племянник вам все объяснит.
На мгновение Дайкону показалось, что на лице Уэбли промелькнуло разочарование. Потом полицейский овладел собой и с прежним скучающим видом спросил Саймона:
— Это вы, что ли?
Саймон охотно пустился в пространный рассказ о приключении на пике Ранги. Правда, Дайкона упомянуть забыл.
— Накануне, сидя в засаде напротив пика, я видел, как Квестинг подаёт с уступа сигналы. Вот почему вчера утром я поспешил прямиком туда. Я рассчитывал разыскать какие-нибудь следы, вот и наткнулся на них! Два совершенно чётких отпечатка. Я мигом догадался, что он сидел на корточках под выступом скалы. Дайте-ка мне взглянуть на подошвы — я вам сразу скажу, их следы я видел, или нет. Идёт?
Уэбли вышел и вскоре вернулся со вторым ботинком. Судя по внешнему виду, тому пришлось в крутом кипятке ещё менее сладко, чем его собрату. Уэбли молча положил оба ботинка перед Саймоном.
— Многие гвозди уже выпали, — сказал Уэбли. — Но дырки остались.
Саймон склонился над ботинками и принялся, шевеля губами, считать гвозди и дырки. Лицо его постепенно багровело.
— Ну что? — полюбопытствовал Уэбли.
— Не торопите меня, — пробормотал Саймон и вдруг смущённо хихикнул. — Мне нужно немного пораскинуть мозгами. Сами знаете — с наскока не сообразишь.
— Да, — безучастно произнёс Уэбли.
Саймон напустил на себя сосредоточенный вид.
Гаунт закурил.
— Похоже, наш юный сыщик погрузился в транс, — сказал он. — Я не собираюсь дожидаться, пока его осенит — мне не так уж много осталось жить, и жаль тратить эти недолгие годы впустую. Вы позволите мне уйти?
— Не фига тут паясничать! — свирепо прорычал Саймон. — Это слишком важно. Оставайтесь здесь.
Дайкон достал записную книжку и Саймон, радостно взревев, выхватил её из рук секретаря.
— Во! Чего же вы мне сразу её не дали? — Он лихорадочно зашуршал страничками. — Вот что я вспоминал, мистер Уэбли. Я ведь сразу понял, насколько важны для нас эти следы, поэтому попросил Белла зарисовать их. Секундочку, сейчас найду.
— А разве мистер Белл был там вместе с вами?
— Ну, конечно. Я прихватил его с собой в качестве свидетеля. Вот! — радостно вскричал Саймон. — Нашёл! Взгляните сами.
Дайкон, который срисовывал следы, прекрасно помнил их. Он почти сразу решил, что они были оставлены именно этой парой ботинок. Оставшиеся гвозди и дырки в точности соответствовали отпечаткам каблуков, запечатлевшимся в его памяти. Тем временем Уэбли, сравнив рисунки с грязными ботинками, тяжело засопел и перевёл взгляд на Дайкона.
— Вы не возражаете, мистер Белл, если я прихвачу эту страничку?
— Нет.
— Пожалуйста, мистер Уэбли, — великодушно разрешил Саймон.
— Премного благодарен, мистер Белл, — сказал Уэбли, аккуратно извлекая листок.
— А где же теперь находится наш беглец, доктор Акрингтон? — ехидно осведомился Гаунт. — Скачет по горам в рабочем комбинезоне и лакированных туфлях? Или голышем разгуливает?
Доктор Акрингтон метнул на актёра убийственный взгляд и промолчал.
— О, я вижу, доктор, вы поделились с ними своей теорией? — спросил Уэбли. — Вы по-прежнему считаете, что Квестинг сбежал? По-моему, это плохо согласуется с нашей находкой. Как вам кажется?
— Кто знает, — пожал плечами доктор Акрингтон, который определённо не хотел сдаваться без боя. — Я вполне допускаю, что Квестинг, заметив, что наследил, снял ботинки и швырнул в кипяток.
— Вы такой же мастак плести небылицы, как приверженцы мнения, что творения Шекспира принадлежат перу Бэкона, — презрительно произнёс Гаунт.
— Что за ахинею вы несёте, Гаунт! Ещё несколько минут назад вы сами со мной соглашались. Просто несерьёзно так быстро менять своё мнение.
— По зрелом размышлении, я пришёл к выводу, что все ваши догадки и умозаключения вздорны, — заявил Гаунт. — Более того, признаюсь честно — мне нет ровным счётом никакого дела до того, толкнули Квестинга, ударили, сварили или изжарили. Главное, что я чист как стёклышко. Если я вам понадоблюсь, сержант Уэбли, вы найдёте меня в моей комнате.
