— Как вам это понравится? — вскричал уязвлённый Саймон. — Может, Эру переоделся на кухне? Или Квестинг видел кого-нибудь другого?
— В залив он точно не ездил, — твёрдо заявил доктор Акрингтон. — С цветущими похутукавами я его ловко подловил. Посадил в калошу. Эй, Хойя!
Полминуты спустя на веранду вышла заплаканная Хойя.
— Чего вам? — спросила она, всхлипывая.
— Ты ездила с мистером Квестингом в бухту Похутукава в тот день, когда Смит чуть не попал под поезд?
— Мы ничего плохого не делать, — взвыла бедная девушка, от огорчения переходя на ломаный английский. — Только ехать залив и вертеться сюда. Вертухаться, — поправилась она. — Ни раз не стать, весь время только ехать.
— Вы видели похутукавы? — спросил Саймон.
Неожиданно девушка хихикнула.
— Как можно быть залив Похутукава и не видеть похутукавы? Конечно, видели. Они цвели как ненормальные!
— Скажи, а не переодевал ли Эру Саул в тот вечер свою рубашку на кухне?
— Ещё чего! — взвизгнула Хойя. — Да я бы ему весь башка оторвать!
— Тьфу, черт! — в сердцах сплюнул Саймон. Хойя умчалась прочь.
— По — моему, уже пора обедать, — сказал полковник. Он проследовал за Хойей в дом, громко призывая жену.
— Господи, что за бардак! — проронил доктор Акрингтон.
Из комнаты Квестинга вышел сержант Уэбли.
— Мистер Белл, — позвал он, — можно вас на минуточку?
IV
«Я чувствую себя так, будто сам убил беднягу Квестинга, — подумал Дайкон. — Чертовски нелепо.»
В комнате Квестинга все оставалось по-прежнему, как и накануне вечером. Уэбли прошагал к туалетному столику и, взяв с него какой-то конверт, протянул Дайкону. Молодой человек с изумлением разглядел на конверте собственное имя. Надпись была сделана тем же витиеватым почерком, что и драгоценная расписка Смита.
— Прежде чем вы его вскроете, мистер Белл, я бы хотел позвать свидетеля, — произнёс сержант.
Он высунул голову наружу и что-то невнятно пробормотал. В следующее мгновение в комнате появился мистер Фолс.
— Господи, но с какой стати ему вздумалось писать мне? — изумился вслух Дайкон.
— Сейчас выясним, мистер Белл. Прошу вас, распечатайте конверт.
Послание было написано зелёными чернилами на бланке, согласно шапке которого мистер Квестинг представлял деловые интересы нескольких компаний. Письмо было датировано вчерашним днём, а сделанная наверху надпись гласила: «Строго конфиденциально».
Дайкон прочёл следующее:
«Уважаемый мистер Белл!
Вы, должно быть, удивитесь, получив это письмо. Мне понадобилось срочно побывать в Австралии, и завтра рано утром я уезжаю в Окленд, чтобы успеть на самолёт. По-видимому, на какое-то время мне придётся задержаться в Австралии.
Начну я своё послание, мистер Белл, с того, что хочу засвидетельствовать вам своё самое искреннее уважение. Вы — единственный человек, отношения с которым не омрачены у меня никакими трениями, за что я вам чрезвычайно признателен. Вы, видимо, уже обратили внимание, что я пометил письмо грифом «строго конфиденциально». Поскольку речь идёт о деле чрезвычайной важности, я в самом деле очень рассчитываю на ваши доверие и помощь. Если вас, по каким-либо причинам это не устраивает, то прошу вас — уничтожьте письмо, не читая.»
— Я не могу это читать, — сказал Дайкон.
— Тогда придётся прочесть нам самим, сэр. Он ведь мёртв, не забывайте.
— Дьявольщина!
— Если вам проще, можете прочитать письмо про себя, мистер Белл, — предложил Уэбли, не спуская глаз с мистера Фолса. — А потом отдадите нам.
Дайкон пробежал глазами несколько строчек, потом махнул рукой.
— Нет уж, слушайте.
И зачитал вслух:
«Буду с вами предельно откровенен, мистер Белл. Должно быть, вы уже не преминули заметить, что я проявляю интерес к определённой местности, расположенной милях в десяти от нашего курорта…»
— Ну и закрутил, — пробормотал мистер Фолс.
— Он имеет в виду пик Ранги, — подсказал Уэбли, по-прежнему не сводя с него глаз.
— Совершенно верно.
«Во время моих поездок я обнаружил кое-что любопытное. А именно: в эту пятницу, накануне того дня, когда был пущен ко дну корабль „Хокианага“, я находился на склоне горы и стал свидетелем весьма странных событий. Откуда-то выше меня по склону кто-то сигналил в сторону моря. В силу некоторых причин я не желал встречаться с кем бы то ни было, поэтому остался на прежнем месте, футах в девяти от тропы. Именно поэтому мне удалось хорошо рассмотреть и узнать одного человека, самому оставшись незамеченным. Сегодня утром, в субботу, я узнал о затоплении „Хокианаги“ и немедленно связал это с вчерашним событием. Я припёр этого человека к стенке и обвинил его в саботаже. Он категорически отверг все мои обвинения, заявив, что может и сам выступить со встречными. И это, мистер Белл, ставит меня в крайне щекотливое положение. Дело в том, что слухи о моей активности в этом районе уже просочились наружу, а моё положение не позволяет мне оправдаться, тем более, что в силу определённых обстоятельств, этому человеку поверят скорее, чем мне. Словом, мне пришлось пообещать, что я его не выдам. Впрочем, не думаю, чтобы он мне поверил. Признаться, я сильно обеспокоен. Тем более, что он почему-то считает, будто бы я знаю его шифр.
Так вот, мистер Белл, с одной стороны я — человек слова, но с другой — патриот. Сама мысль о том, что в этой замечательной стране действует вражеской шпион, для меня невыносима. Вот почему, мистер Белл, я решил, что лучше всего в сложившейся ситуации мне будет покончить с давними делами по ту сторону Тасманова моря. Я скажу миссис К., что утром уеду.
Письмо же это я отправлю, прежде чем взойти на самолёт. Заметьте, слово своё я сдержал и не назвал вам имени этого человека. Надеюсь, мистер Белл, что вы никому не расскажете про это письмо, а предпримете действия, которые сами сочтёте нужными.
Позвольте ещё раз выразить вам мои искренние уважение и признательность.
Ваш Морис Квестинг.»
Дайкон сложил письмо и протянул сержанту Уэбли.
— «Не думаю, чтобы он мне поверил», — процитировал тот. — Да, прав он оказался.
— И не только в этом, — кивнул Дайкон. — Хотя Квестинг и держался как последний подлец, я почему-то всегда питал к нему симпатию.
Снаружи послышался звон колокольчика. Хойя созывала всех к обеду.
Глава 14
Соло Септимуса Фолса
I
Прежде чем покинуть комнату, Уэбли показал Дайкону, что Квестинг уже упаковал к дороге почти всю свою одежду. Сержант также вскрыл тяжёлый кожаный чемодан и обнаружил, что тот битком набит изделиями из порфира, старинной утварью и оружием — плодами ночных вылазок на пик Ранги, вне сомнения. Топор Реви, как сказал Уэбли, был припрятан отдельно, в запертом ящике. Дайкон решил, что Квестинг, должно быть, хотел показать его после концерта Гаунту.
