— Все улажено, — сообщил вернувшийся Фокс.
— Хорошо.
Аллейн выпрямился.
— По виду так просто поразительный тип. Создавалось ощущение, что видел бесчисленное множество голливудских фильмов с оркестрантами, которые так и ели оператора глазами среди экзотических декораций. Как по-вашему, можно его накрыть? Администрация найдет где-нибудь чистую скатерть.
— Труповозка уже должна была приехать, мистер Аллейн, — ответил Фокс и осмотрел немногие предметы на полу. — Премного вам обязан, сэр, — сказал он. — Нашли что-нибудь стоящее?
— Письма написаны по-испански. Почтовые марки. Разумеется, у него нужно взять отпечатки.
— Я позвонил в Ярд, мистер Аллейн. Вам привет от окружного судьи. Тот сказал, что будет рад, если вы возглавите расследование.
— Чудовищная и вопиющая ложь, — мягко возразил Аллейн. — Окружной судья в Голдминге.
— Он вернулся, сэр, и так уж вышло, оказался на месте. Чистейшее совпадение.
— Вам дорога в ад, Фокс. Проклятие, в кои-то веки повел в ресторан жену.
— Я взял на себя смелость послать миссис Аллейн записку. Официант принес ответ.
Развернув сложенный листок, Аллейн увидел смешной рисунок, на котором молодая леди сладко спала в большой кровати. Над ней, обведенные в рамочку, Аллейн и Фокс ползали на четвереньках, через огромные лупы рассматривая гнездо, из которого высовывалась подмигивающая голова ребенка.
— Боюсь, она очень легкомысленная женщина, бедняжка, — пробормотал Аллейн и с улыбкой показал рисунок Фоксу. — Хорошо же, — решительно добавил он, — взглянем еще раз на револьвер и пойдем снимать показания.
Глава 6
Наркотик
I
Над дверью, ведущей из фойе «Метронома» в офис, висели часы с хромированными стрелками и цифрами. По мере того как шло время, внимание собравшихся в той комнате все больше притягивалось к циферблату, так что когда в час ночи минутная стрелка перескочила на цифру четыре, это заметили все. Слабый вздох и унылое беспокойство на мгновение всколыхнули каждого.
Оркестранты, пристроившиеся в углу фойе, подавленно сидели на золоченых стульях, принесенных из ресторана. Руки Сида Скелтона свисали между коленями, вяло постукивая друг о друга. Хэппи Харт развалился, вытянув ноги. Свет высветил пятна у него на штанах, где они лоснились от давления ног на нижнюю часть пианино. Четверо саксофонистов сидели, сдвинув головы, но уже некоторое время не разговаривали, и скорее инерция, чем интерес, удерживала их в позах заговорщиков. Худой контрабасист, уперев локти в колени, опустил голову на руки. В самой середине группки «Мальчиков» ерзал, зевал, проводил руками по лицу и лихорадочно кусал ногти Морри Морено. Неподалеку от музыкантов сбились в кучку четверо официантов и светооператор, которых только что закончили допрашивать — совершенно бесплодно.
В противоположном конце фойе в креслах сидели леди Пастерн и ее гости. Из всех оставшихся она одна держалась прямо. Мышцы ее лица чуть обвисли, в проступившие морщины набилась пудра, под глазами залегли сероватые тени, но ее лодыжки и руки были сосредоточенно скрещены, а прическа — в незыблемом порядке. Справа и слева от нее девушки обмякли в креслах. Фелиситэ, курившая одну сигарету за другой, урывками возвращалась к насущным делам и часто доставала из сумочки зеркало, чтобы обиженно посмотреть на свое отражение и раздраженными жестами поправить помаду.
Карлайл, как всегда, поглощенная деталями, отмечала мелкие нервные жесты своих спутников через все сгущающуюся пелену сонливости и лишь вполуха слушала, что они говорили. Нед Мэнкс слушал внимательно, словно старался запомнить все услышанное. Лорд Пастерн не мог усидеть на месте. Он развязно бросался в кресло, а мгновение спустя вскакивал как на пружине и бесцельно бродил по комнате. Он с отвращением смотрел на любого, кто бы ни решился открыть рот. Он гримасничал и прерывал. В сторонке, поодаль от двух групп, стояли Цезарь Бонн и Дэвид Хэн. Эти двое были насторожены и мертвенно-бледны. Подальше от любопытных взглядов, в главном офисе, доктор Кертис, позаботившись о выносе тела Риверы, набрасывал заметки к отчету.
В центре фойе за маленьким столиком расположился инспектор Фокс, развернув блокнот и водрузив на нос очки. Его ботинки стояли рядышком на ковре, костистые колени были сжаты. Подняв брови, он обдумывал свои заметки.
Позади Фокса стоял старший инспектор уголовной полиции Аллейн, и на него — в одних случаях урывками, в других поглощенно — было обращено внимание присутствующих. Он говорил уже около минуты. Карлайл, хотя и старалась вслушиваться в его слова, поймала себя на мысли, какой низкий у него голос и насколько его речь лишена манерности. «Приятный малый», — думала она, и по негромкому подтверждающему хмыканью, которое издал Нед Мэнкс, когда Аллейн сделал паузу, поняла, что он с ней согласен.
— …поэтому вы и сами понимаете, — говорил тем временем Аллейн, — что следует установить множество деталей и что мы должны просить вас остаться до их выяснения. Тут ничего не поделаешь.
— Будь я проклят, но не понимаю… — начал было лорд Пастерн и осекся. — Как вас зовут? — спросил он.
Аллейн назвался.
— Так я и думал, — бросил лорд Пастерн с таким видом, будто на чем-то его подловил. — Суть в том, вы полагаете, что я воткнул стрелку в этого парня или нет? Выкладывайте.
— В настоящий момент в том, что касается вас, вопрос не во втыкании, как вы выразились, сэр.
— Ну, в стрельбе. Не виляйте.
— Полезно быть точным в выражениях, — мягко сказал Аллейн.
Он повернулся к стоявшему на столе саквояжу Фокса. Оттуда он достал открытую коробку с оружием, которым был убит Ривера. Подняв коробку повыше, он наклонил ее к собравшимся.
— Будьте добры взглянуть.
Они посмотрели.
— Кто-нибудь узнает эту вещь? Леди Пастерн?
Она издала нечленораздельный звук, но, совладав с собой, безразлично сказала:
— Выглядит как часть зонта от солнца.
— Черно-белого зонта? — поинтересовался Аллейн, и один саксофонист резко вскинул голову.
— Возможно, — сказала леди Пастерн. — Я не знаю.
— Не будь идиоткой, Си, — вмешался ее муж. — Очевидно, она из той твоей французской штуковины. Мы ее позаимствовали.
— У тебя не было ни малейшего права, Джордж…
Тут вмешался Аллейн:
— Мы обнаружили, что в одном из зонтов, задействованных в номере «Человек с зонтом», не хватает нескольких дюймов рукояти. — Он глянул на второго саксофониста. — Кажется, у вас возникли с ним проблемы?
— Верно, — согласился второй саксофонист. — Я заметил, что он не открывается как следует, замок отсутствовал или вроде того.
— Вот именно, пять дюймов палки, на которых крепится застежка. Теперь посмотрите на эту пружинную застежку. Она украшена драгоценными камнями, изначально, разумеется, она не давала закрыться зонту. Сама ручка, или набалдашник, на собственной секции рукояти крепилась внутри основного ствола зонта. Сможете ее описать? — Он посмотрел на леди Пастерн, которая промолчала.
