— Всех нас? — быстро переспросила Фелиситэ.
С чем-то сродни благоговению они посмотрели на леди Пастерн.
— В дамской гардеробной ждет надзирательница, — пояснил Аллейн, — и сержант полиции в мужской. Кроме того, если будете так добры, нам понадобятся ваши отпечатки пальцев. Сержант Бейли этим займется. Начнем? Возможно, вы, леди Пастерн, пойдете первой?
Леди Пастерн встала. Ее фигура, туго затянутая в корсет, как будто увеличилась в размерах. Все тайком бросали на нее беспокойные взгляды. Она повернулась к мужу:
— Из множества унижений, которым ты меня подверг, — изрекла она, — это самое невыносимое. Этого я тебе никогда не прощу.
— Боже ты мой, Си, — отозвался он, — да что такого в обыске? Твоя беда в том, что у тебя грязные мысли. Если бы ты тогда в Кенте слушала мои лекции о Красе Тела…
— Silence!
[26]
— сказала она и величественно удалилась в дамскую гардеробную.
Фелиситэ нервно хихикнула.
— Кто угодно может обыскать меня, — щедро предложил лорд Пастерн. — Идем.
Он первым направился в мужскую гардеробную.
— Возможно, мисс де Суз, вам захочется пойти с матушкой. Это вполне допустимо, если вы считаете, что она бы так предпочла.
Фелиситэ сидела, левой рукой сжимая сумочку, правой ее руки не было видно.
— Полагаю, она предпочла бы мученичество в одиночестве, мистер Аллейн.
— Может быть, вам пойти и спросить ее? Тогда вы пройдете свою часть программы, когда она освободится.
Он стоял совсем близко от Фелиситэ, улыбаясь ей сверху вниз.
— О, ладно, — сдалась она. — Если хотите.
Без малейшего энтузиазма и оглянувшись на Мэнкса, она последовала за матерью.
Аллейн тут же сел в ее кресло и обратился к Мэнксу и Карлайл.
— Интересно, — начал он, — не могли бы вы помочь мне с парой вещей, которые надо прояснить? Полагаю, вы оба были на обеде в доме лорда Пастерна — на Дьюкс-Гейт, так ведь? — перед сегодняшним шоу.
— Да, — сказал Эдвард, — мы там были.
— А кто еще? Морено, Ривера и, разумеется, лорд и леди Пастерн. Кто-нибудь еще?
— Нет, — сказала Карлайл и тут же поправилась: — Я забыла. Мисс Хендерсон.
— Мисс Хендерсон?
— Раньше она была гувернанткой Фелиситэ и осталась в роли своего рода подспорья домашним.
— Как ее полное имя?
— Я… честно говоря, не знаю. Нед, ты когда-нибудь слышал, как зовут мисс Хендерсон?
— Нет, — признал Эдвард, — никогда. Она просто Хенди. Кажется, Эдит. Подождите-ка. Знаю! Фэ много лет назад говорила, что как-то видела избирательные списки или навроде того. Петронелла Ксантиппа.
— Шутишь!
— У людей редко бывают имена, каких от них ожидаешь, — неопределенно пробормотал Аллейн. — Можете подробно описать вечер на Дьюкс-Гейт? Понимаете, поскольку Ривера был там, обед приобретает некоторое значение.
Карлайл думала: «Мы слишком тянем. Один из нас должен был ответить сразу».
— Мне бы хотелось, — сказал наконец Аллейн, — чтобы вы по возможности рассказали обо всем. Когда кто прибыл. О чем говорилось. Были ли вы вместе большую часть времени или, например, разошлись после обеда и находились в разных комнатах. Подобные мелочи.
Они заговорили разом и осеклись. Они неловко рассмеялись, извинились и каждый предложил говорить другому.
Наконец Карлайл пустилась в бесцветный рассказ. На Дьюкс-Гейт она приехала около пяти, встретилась с дядей и тетей, а также с Фелиситэ. Разумеется, много говорилось про вечернее представление. Дядя был в превосходном настроении.
— А леди Пастерн и мисс де Суз? — спросил Аллейн.
Карлайл осторожно ответила, что они были в целом как обычно.
— И как же именно? — спросил он. — Веселы? Вы бы назвали это атмосферой счастливой семьи?
— Мой дорогой Аллейн, — беззаботно начал Мэнкс, — как большинство семей, они друг друга раздражают, не…
— Не доходя до взрыва, вы хотели сказать?
— Ну…
— Нед, — вмешалась Карлайл, — нет смысла делать вид, что дядя Джордж и тетя Сесиль самая нормальная британская пара. Надо полагать, мистер Аллейн читает газеты. Говоря «в целом как обычно», означает, что каждый вел себя в обычной своей манере. — Она повернулась к Аллейну. — Для себя самих каждый вел себя совершенно нормально.
— Если позволите, мисс Уэйн, — тепло откликнулся Аллейн, — вы, по всей очевидности, исключительно здравомыслящая женщина. Могу я умолять вас продолжать в том же духе?
— Не до той степени, чтобы позволить вам думать, что поводом для подозрений вам может послужить то, что для них является рутинной размолвкой.
— Они ссорятся, — добавил Мэнкс, — постоянно и бурно. Это ничего не значит. Вы и сами их слышали.
— И они, к примеру, ссорились относительно выступления лорда Пастерна в оркестре?
— О да! — ответили они хором.
— И из-за Морено или Риверы?
— Немного, — помолчав, сказала Карлайл.
— Торговцы буги-вуги, — добавил Мэнкс, — вообще не в почете у моей кузины Сесиль. Она, как вы могли заметить, больше по части grande dame.
Подавшись вперед на кресле, Аллейн потер переносицу. По мнению Карлайл, он походил на книжного червя, размышляющего над аргументом, возникшим в бесконечном споре.
— Да, — сказал он наконец. — Конечно, вы правы. Нетрудно увидеть очевидную и довольно эксцентричную mise en scene.
[27]
Несомненно, все, что вы говорите, совершенно верно. Но суть, видите ли, в том, что вы собираетесь использовать очевидные эксцентричности как своего рода дымовую завесу, скрывающую более глубинные разногласия.
Они были изумлены и встревожены. Карлайл осторожно сказала, что не понимает.
— Вот как? — переспросил Аллейн. — Не важно. Продолжим? Морено намекнул на помолвку между Риверой и мисс де Суз. Такая помолвка существовала?
— Нет, не думаю. Было такое, Лайл?
Карлайл сказала, мол, тоже так не думает. Ни о чем подобном не объявлялось.
— А неофициально?
— Кажется, он хотел жениться на Фелиситэ. То есть, — поправилась Карлайл, чуть краснея, — я точно знаю, что он хотел. Но думаю, она не собиралась за него выходить. Уверена, что не собиралась.
— А что думал об этом лорд Пастерн?
— Кто знает, — пробормотал Эдвард.
— Думаю, его не слишком беспокоила, выйдет она за него или нет, — сказала Карлайл. — Он был слишком поглощен планированием своего дебюта.
