«А теперь, — с отчаянием подумала Карлайл, — Нед выдаст ему понюшку семейного темперамента. О Боже, только до вспышки его не допусти!»
— Хорошо, — сказал Аллейн и подождал.
— Ну ладно, — великодушно согласился Эдвард и снова сел.
— Значит, ссора была?
— Я просто дал ему понять, — сообщил Эдвард, — что считаю его наглецом, и он вышел из комнаты.
— Вы говорили с ним после этого инцидента?
Карлайл вспомнила сцену на лестничной площадке.
Двое мужчин стояли лицом к лицу. Ривера прижимал ладонь к уху. Что именно сказал ему Нед? Что-то нелепое, как бойкий школьник… «Засунь ее в свою гармошку и радуйся!» — крикнул он с явным удовлетворением.
— Я задаю эти вопросы, — продолжал Аллейн, — только потому, что у малого ухо было разбито, и мне любопытно, кто его ему расквасил. Кожа поцарапана, а вы, как вижу, носите кольцо с печаткой.
III
В главном офисе доктор Кертис созерцал Морри Морено с настороженным удовлетворением.
— Сгодится, — вынес он наконец вердикт и, ловко отступив за спинку стула Морено, подмигнул Аллейну.
— Он, наверное, раздобыл где-то средство посильней лекарства, которое я ему вколол. Но пока сгодится.
Морри посмотрел на Аллейна и расплылся в своей знаменитой улыбке. Он был мертвенно-бледен и чуть потел. На лице у него застыло выражение облегчения, благополучия. Вымыв шприц в стакане воды на столе, доктор Кертис убрал его в саквояж.
Открыв дверь в коридор, Аллейн кивнул Фоксу, который встал и присоединился к ним. Вместе они вернулись к созерцанию Морри.
Фокс прокашлялся.
— Итак, — начал он осторожно и остановился. — Evidemment, — произнес он, — il y a un avancement, n’est ce pas?
[28]
Он помедлил, чуть покраснев, и скосил глаза на Аллейна.
— Pas grand’chose
[29]
, — пробормотал Аллейн, — но, как говорит Кертис, для наших целей сойдет. Кстати, вы, Братец Фокс, продвигаетесь семимильными шагами. Акцент все лучше.
— Но мне все равно не хватает практики, — посетовал Фокс.
Морри, в полнейшей безмятежности смотревший на противоположную стену, довольно рассмеялся.
— Я чудесно себя чувствую, — добровольно поделился он.
— Он основательно накачался, — пояснил доктор Кертис. — Не знаю, что он принимал раньше, однако его, похоже, крепко пробрало. Но он в порядке. Он может отвечать на вопросы, вы ведь можете, Морено?
— Я в порядке, — мечтательно откликнулся Морри. — Лучше не бывает.
— Ну… — с сомнением протянул Аллейн.
— Faute de mieux, — добавил погребальным тоном Фокс.
— Вот именно, — согласился Аллейн и, подтянув стул, сел напротив Морри. — Мне бы хотелось, чтобы вы мне кое-что рассказали.
Морри лениво отвел взгляд от противоположной стены, и Аллейн поймал себя на том, что смотрит в глаза, которые из-за чудовищных размеров зрачков кажутся механическими устройствами, начисто лишенными разума.
— Вы помните, что делали в доме лорда Пастерна?
Ответа ему пришлось ждать долго. Наконец голос Морри, отстраненный и незаинтересованный, произнес:
— Давайте не будем говорить. Так приятно не говорить.
— Но и говорить тоже приятно.
Доктор Кертис отошел от Морри и прошептал, обращаясь в пространство:
— Заставьте его начать, и дальше он, вероятно, сам заговорит.
— Весело, наверное, было на обеде, — подбросил Аллейн. — Карлосу там понравилось.
Рука Морри лежала, согнутая, вдоль стола. С расслабленным вздохом он сполз на стуле ниже и пристроил щеку на сгиб локтя. Через минуту-другую его голос зазвучал снова — независимо и как будто без сознательного желания самого владельца он монотонно тянул слова из-за едва шевелящихся губ:
— Я говорил ему, что это глупо, потому что решительно ничего не меняет. «Слушай, — сказал я ему, — ты сумасшедший». Конечно, я был зол, что он так меня подвел, не принес мне сигареты.
— Какие сигареты?
— Он никогда не делал ничего, о чем я просил. Я был слишком добр к нему. Добрее некуда. Я ему сказал: «Послушай, — сказал я, — она такого не потерпит. Она зла как черт». А еще я сказал: «У тебя ведь и со второй девчонкой ничего не выходит, так какой смысл?..» Я знал, что быть беде. А еще я говорил, что и старому хрену это не нравится. Он делает вид, будто ему все нипочем, но это только видимость, потому что, конечно же, ему это не нравится. Без толку. Никто меня не слушает.
— Когда это было? — спросил Аллейн.
— Раз за разом. Почти все время, можно сказать. А когда мы сидели в такси и он рассказал, как тот малый его ударил, я сказал: «Ну вот, что я тебе говорил?»
— Кто его ударил?
На сей раз молчание тянулось дольше. Морри вяло повернул голову.
— Кто ударил Карлоса, Морри?
— Я и в первый раз вас расслышал. Но что за свора! Достопочтенный Эдвард Мэнкс за серьезной беседой за ленчем в «Тармаке» с мисс Фелиситэ де Суз, с которой, разумеется, состоит в родстве по материнской линии, — так, что ли, газеты писали. Ее отчим — лорд Пастерн-и-Бэготт, но если спросите меня, это сдувшийся роман. Шерше ля фам.
Фокс поднял глаза от заметок с выражением безликого интереса.
— И женщина в данном случае… — подстегнул Аллейн.
— Смешное имя для девушки.
— Карлайл?
— На мой взгляд, самое что ни на есть дурацкое имя, ну и что? Но они сплошь и рядом такое выкидывают. Только представьте себе — иметь две фамилии. Пастерн-и-Бэготт. Но я с обоими справлюсь, уж будьте уверены. Пытался меня надуть. Ха! Бранил меня. Говорил, что напишет в чертову газетенку. Махал своим револьверишкой, и где он теперь?
— Вас надуть? — тихонько повторил Аллейн. Он понизил голос до тона Морри.
Голоса их сплетались и стихали. Они казались двумя сомнамбулами, разговаривающими с кем-то, кого видят во сне, — безмятежно и с тайным взаимопониманием.
— Он, возможно, знал, — шептал Морри, — что я на такое не пойду, да сами посудите, очень ведь неловко вышло бы. Постоянный ангажемент. Большое спасибо. Как дела у хора? — Он слабо рассмеялся, зевнул и прошептал: — Прошу прошения, — и закрыл глаза.
— Засыпает, — сказал доктор Кертис.
— Морри, — громко сказал Аллейн. — Морри!!!
— Что?
— Лорд Пастерн хотел, чтобы вы дали ему постоянный ангажемент?
— Я ж вам сказал, он и его холостопорожние патроны.
