— Да, кстати, — сказал Фокс, когда машина тронулась, — еще кое-что. Мистер Батгейт позвонил в Ярд и просил передать, что разыскал одного типа, который регулярно пишет для «Гармонии», и по всему выходит, что мистер Друг обычно сидит в конторе после обеда и по вечерам в последнее воскресенье месяца, поскольку на следующей неделе газета отправляется в печать. Этот джентльмен рассказал мистеру Батгейту, что никто из постоянных сотрудников, за исключением редактора, никогда мистера Друга не видит. Поговаривают, что он имеет дело напрямую с владельцами газеты, но, по общему мнению на Флит-стрит
[52]
, он сам и есть владелец. Считается, что вся эта секретность просто для поднятия тиражей.
— Достаточно глупо, чтобы быть правдой, — пробормотал Аллейн. — Но мы уже по колено увязли в идиотизме. Полагаю, придется проглотить. Тем не менее, думаю, мы раскопаем причину получше для инкогнито мистера Друга еще до того, как истечет это бесконечное воскресенье.
— Полагаю, да, сэр, — с тихим удовлетворением отозвался Фокс. — Мистер Батгейт провернул для нас недурную работенку. Похоже, он еще чуток поднажал на своего друга и разговорил его о специальных статьях мистера Мэнкса для журнала, и выяснилось, что мистер Мэнкс часто бывает в тамошнем офисе.
— Наверное, обсуждает свои специальные репортажи, забирает гранки или что там еще делают журналисты.
— Много лучше, мистер Аллейн. Означенный джентльмен сказал мистеру Батгейту, что в ряде случаев видели, как мистер Мэнкс выходит из комнаты НФД, а однажды даже после полудня в воскресенье.
— О!
— Подходит, верно?
— Идеально. Спасибо Батгейту. Попросим его встретить нас у редакции «Гармонии». Учитывая, что сегодня у нас последнее воскресенье месяца, Братец Лис, посмотрим, что нас там ждет. Но сначала в «Метроном».
II
Из Ярда Карлайл вышла в смятении, где к изумлению примешивалась беспредметная скука. Выходит, это был все-таки не револьвер дяди Джорджа. Выходит, произошла какая-то страшная путаница, в которой кому-то придется разбираться. Аллейн рано или поздно в ней разберется, и арестуют кого-то другого, а ей следовало бы испытывать радостное возбуждение и толику тревоги. Возможно, где-то на задворках ее души возбуждение и тревога уже зародились и только ждали случая наброситься, но пока она просто чувствовала себя ужасно несчастной и усталой. Ее донимали всяческие мелкие соображения. Сама мысль о том, чтобы вернуться на Дьюкс-Гейт и постараться сладить с ситуацией, представлялась невыносимой. Не в том дело, что Карлайл ужасала сама мысль, что дядя Джордж, тетя Силь или Фэ могли убить Карлоса Риверу, нет, ужасала ее перспектива того, что несколько бурных характеров станут теснить ее собственный, ужасали их притязания на ее внимание и любезность. А у нее свое собственное несчастье, досадная мука, и ей хотелось побыть с ними наедине.
Пока она нерешительно брела к ближайшей автобусной остановке, вспомнила, что неподалеку отсюда в тупичке под названием Костер-роу расположена квартира Эдварда Мэнкса. Если она пойдет на Дьюкс-Гейт пешком, придется пройти мимо этой улочки. Она уговаривала себя, что не хочет видеть Эдварда, что встреча будет невыносимой; однако бесцельно пошла дальше. Добрые прихожане, возвращавшиеся из церкви с видом степенным и добропорядочным, оставляли по себе эхо торопливых шагов в пустых переулках. Стайки воробьев ссорились из-за крошек хлеба. День выдался умеренно солнечный. Человек из Ярда, отряженный следить за Карлайл, лавировал в жиденьком потоке пешеходов и вспоминал воскресные обеды своего детства. Вареная говядина, думал он, йоркширский пудинг, подлива, а после подремать с часок в гостиной. Карлайл не чинила ему никаких неприятностей, но хотелось есть.
Увидев, что она помедлила на углу Костер-роу, он сам остановился прикурить. Она посмотрела вдоль фасадов, а потом, прибавив шагу, пересекла проулок и продолжала свой путь. В тот же момент из подъезда шестого дома по Костер-роу вышел смуглый молодой человек и мельком ее увидел. Он закричал «Карлайл» и несколько раз взмахнул рукой. Она поспешила дальше и, когда миновала угол, и ее не стало видно из тупичка, бросилась бегом.
— Эй, Лайл! — закричал молодой человек. — Лайл! — и побежал догонять.
Человек из Ярда посмотрел, как он пробегает мимо, заворачивает за угол и нагоняет его подопечную. Когда он тронул ее за локоть, она круто обернулась, и теперь они стояли лицом к лицу.
Третий мужчина, появившийся из другого подъезда чуть дальше по проулку, быстро прошел по тому же тротуару, что и человек из Ярда. Они приветствовали друг друга как старые друзья и обменялись рукопожатием. Человек из Ярда предложил сигарету и поднес спичку.
— Как дела, Боб? — спросил он негромко. — Это твоя птичка?
— Он самый. А дамочка кто?
— Моя, — сказал первый, стоявший спиной к Карлайл.
— Недурна собой, — пробормотал, глянув в ту сторону, его коллега.
— Но я бы предпочел пообедать.
— Ссора?
— Похоже на то.
— Но говорят вполголоса.
Движения их были неброскими и небрежными: двое знакомых остановились перекинуться парой слов.
— Какие ставки? — спросил первый.
— Они разделятся. Вечно мне не везет.
— А ведь ты ошибся.
— Возвращаются к нему?
— Похоже на то.
— Бросим монетку?
— Идет. — Второй вытащил из кармана сжатый кулак. — Тебе угадывать.
— Орел.
— А выпала решка.
— Вечно мне не везет.
— Я позвоню, попрошу принести поесть. Сменю тебя через полчаса, Боб.
Они снова сердечно пожали друг другу руки, пока Карлайл с Эдвардом Мэнксом, уныло пройдя мимо них, свернули на Костер-роу.
Карлайл увидела Эдварда Мэнкса углом глаза, когда пересекала тупичок, и ее охватила беспричинная паника. Она прибавила шагу, делая вид, что смотрит на часы, а когда он окликнул ее по имени, бросилась бежать. Сердце у нее ухало, во рту пересохло. У нее было такое чувство, что она убегает в кошмарном сне: она была добычей, преследуемой, а заодно и — поскольку даже невзирая на свой внезапный испуг она растерянно сознавала в себе кое-что, ее пугавшее — преследователем. Кошмарная убежденность усиливалась еще и звуком его шагов, громыхающих следом за ней, и его голосом, бесконечно знакомым, но сердитым, который кричал ей остановиться.
Ноги у нее налились свинцом, поэтому он легко ее догонял. Предвосхищение того, что он схватит ее сзади, было таким живым, что когда его рука в самом деле сомкнулась на ее локте, она испытала почти облегчение. Он рывком развернул ее лицом к себе, и она поймала себя на том, что сама рассердилась.
