— Привет! — весело окликнула она капитана. — Добрый вечер!
Велосипед завихлял, и она соскочила на землю.
Сайс обернулся, мгновение поколебался и направился к ней. Это был светловолосый, загорелый, но, увы, начинающий опускаться мужчина. Он был насквозь просолен морем и, как заметила, приблизившись к нему, сестра Кеттл, пропитан виски. Капитан поднял на нее свои голубые удивленные глазе.
— Виноват, — быстро проговорил он. — Добрый вечер. Извините.
— Доктор Марк, — сказала сестра Кеттл, — просил меня заехать сюда и завести вам лекарство. Вот оно. Та же самая микстура.
Капитан Сайс стремительно схватил бутылочку.
— Огромное вам спасибо, — сказал он. — Вы уж извините. Это вовсе не так срочно.
— Не стоит благодарности, — ответила сестра Кеттл, поглядывая на его дрожащие руки. — Вы, я вижу, собираетесь пострелять.
— Да-да, — громче, чем нужно, ответил он и попятился. — Спасибо вам, спасибо, спасибо.
— Я должна заехать в Хаммер. Вы не против, если я проеду через ваш участок? Там ведь правее, кажется, начинается тропинка.
— Разумеется. Сделайте милость. Позвольте вам помочь.
Капитан сунул бутылку с лекарством в карман куртки, взялся за руль ее велосипеда и положил лук поперек.
— Ну вот, теперь я отнимаю у вас время, — улыбнувшись, проговорила сестра Кеттл. — Давайте я понесу лук!
Капитан Сайс возмущенно затряс головой и покатил велосипед за дом. Сестра Кеттл последовала за ним с луком в руках, продолжая ворковать. Так она всегда говорила с нервными пациентами. Они вышли на лужайку для стрельбы из лука, откуда неожиданно открылся чудесный вид на Чайн. В вечернем свете речка отливала свинцом, по обоим ее берегам лежали бархатистые луга, кусты казались мягкими, как пуховые подушки, и какая-то геральдическая аура придавала всему пейзажу вид цветной иллюстрации к забытому роману. У Нижнего моста майор Картаретт крутил спиннинг, а на холме, на площадке для гольфа у Нанспардона, старая леди Лакландер и ее немолодой сын Джордж совершали прогулку после ужина.
— Что за ясный вечер! — воскликнула с удовольствием сестра Кеттл. — И видно все как на ладони. Скажите, капитан, — спросила она, заметив, что он вздрогнул от такого обращения, — вы бы смогли отсюда попасть из своего лука в леди Лакландер?
Сайс бросил взгляд на тяжеловесную фигуру на другой стороне долины. Он пробормотал, что может, дескать, попасть в лоскуток ткани с двухсот сорока ярдов, и двинулся дальше. Удрученная его манерами, сестра Кеттл подумала: «Надо бы тебе немного подтянуться, мой милый».
Он вел велосипед вниз по пыльной дорожке, окаймленной густым кустарником, а сестра Кеттл шагала за ним.
— Говорят, — сказала она, — что как-то раз у реки вы попали в мишень, в которую вовсе не целились.
Сайс замер. Сестра Кеттл увидела, как у него на шее выступили капли пота. «Пьяница, — подумала она. — Слабак. Позор! А ведь был настоящим мужчиной, когда держал себя в руках».
— Черт побери! — воскликнул Сайс и стукнул кулаком по седлу. — Да вы про эту проклятую кошку?
— Да, а что?
— Черт побери, это был несчастный случай. Я ведь говорил этому старому ослу. Несчастный случай! Я люблю кошек.
Он обернулся и посмотрел на сестру Кеттл. Глаза его затуманились, губы дрожали.
— Я люблю кошек, — повторил он.
— Всем свойственно ошибаться, — успокоительным тоном сказала сестра Кеттл.
Капитан протянул руку к луку и указал на калитку в конце тропинки.
— За этой калиткой — Хаммер, — сказал он и с очаровательной стеснительностью добавил: — Простите меня — я, как видите, неинтересный собеседник. Спасибо, что несли лук. Еще раз спасибо.
Сестра Кеттл вернула ему лук и взялась за руль.
— Доктор Марк Лакландер, может быть, и молод, — сказала она ему напрямую, — но он способный врач — я таких за тридцать лет работы не встречала. На вашем месте, капитан, я бы попросила его хорошенько за вас взяться. Благодарю за помощь. Всего вам доброго.
Она вывела велосипед через калитку и двинулась через рощицу по тропинке, которая вилась в густой траве. По дороге к дому она услышала у себя за спиной, в «Нагорье», звон тетивы и удар стрелы о мишень.
— Бедолага, — пробормотала сестра Кеттл с сочувствием, но и не без раздражения. — Не везет ему. И как его уберечь от беды?!
И со смутной тяжестью на душе она покатила велосипед к розарию Картареттов, откуда доносилось щелканье садовых ножниц и негромкое женское пение.
«Это либо супруга, — подумала сестра Кеттл, — либо падчерица. Приятная мелодия».
Тут вступил мужской голос:
Уходи, смерть, уходи,
Оставь меня под кипарисом…
Слова жутковатые, подумала сестра Кеттл, но в целом очень мило. Что делается в розарии, ей не было видно, так как вокруг рос боярышник, но дорожка вела туда, и как раз по ней следовало идти, чтобы попасть к дому. На сестре Кеттл были туфли на резиновой подошве, так что ее шаги на вымощенной плитками дорожке были еле слышны. Тихонько позванивал велосипед. Сестре Кеттл почудилось, что вот-вот она станет свидетельницей в высшей степени деликатной сцены. Она. приблизилась к зеленой арке, и тут женский голос, прервав пение, сказал:
— Обожаю эту мелодию.
— Как странно, — ответил мужской голос, от которого сестра Кеттл так и вздрогнула, — как странно, что в комедии звучит такая печальная песня. Тебе так не кажется, Роза? Роза, милая…
Сестра Кеттл звякнула велосипедным звонком, прошла под аркой и посмотрела направо. Там она обнаружила мисс Розу Картаретт и доктора Марка Лакландера, глядевших друг на друга с таким выражением, которое не оставило у нее никаких сомнений.
3
Мисс Картаретт была занята тем, что срезала розы и укладывала их в корзинку, которую держал доктор Лакландер. Покраснев до корней волос, доктор сказал:
— Боже мой! Господи! Добрый вечер.
А мисс Картаретт произнесла:
— О, привет, сестра. Добрый вечер. — И тоже покрылась румянцем но более нежным, чем доктор Лакландер.
— Добрый вечер, мисс Роза, — ответила сестра Кеттл. — Добрый вечер, доктор. Вы, надеюсь, не в претензии, что я срезала угол и прошла через Хаммер.
Затем она с должной почтительностью обратилась к доктору Лакландеру.
— Тут у девочки абсцесс, — сказала она, объясняя таким образом причину своего появления.
— Да-да, — кивнул доктор Лакландер. — Я ее осмотрел. Речь о дочке вашего садовника, Роза.
И оба они заговорили с сестрой Кеттл, которая слушала их с полнейшим добродушием. У нее была романтическая жилка, и ей доставляло удовольствие волнение доктора Лакландера и выражение робости на лице Розы.
