– Я
только к тому, сэр, что если вы ее выставите, она отправится туда, где живет.
– А то
еще, – предложил Чабб, – я могу снести ее в садик на заднем дворе. Вроде как на
ночь.
– Да, –
выдавил мистер Уипплстоун, – спасибо. Не беспокойтесь. Я что-нибудь придумаю.
Спасибо.
–
Спасибо, сэр, – бессмысленно откликнулись Чаббы.
Поскольку
сразу они не ушли, и поскольку мистер Уипплстоун пребывал в несколько
растрепанном состоянии, он к собственному удивлению поинтересовался:
–
Приятно провели вечер?
Ответа
не последовало. Подняв глаза, мистер Уипплстоун обнаружил, что они молча таращатся
на него.
– Да,
сэр, спасибо, – еще немного помолчав, сказали оба.
– И
прекрасно! – воскликнул он с фальшивой сердечностью, напугавшей его самого. –
Превосходно! Спокойной ночи, Чабб. Спокойной ночи, миссис Чабб.
Когда
они удалились, мистер Уипплстоун погладил кошку. Она открыла затуманенные глаза
– или уже не такие затуманенные? – вопросительно дрогнула и снова заснула.
Чаббы
прошли на кухню. Он ясно слышал, как они открыли холодильник, как вода полилась
из крана. Блюдце моют, виновато подумал он.
Мистер
Уипплстоун подождал, когда Чаббы поднимутся наверх, и после этого сам воровато
проскользнул на кухню, держа кошку в руках. Он вдруг вспомнил, что не доел
эскалоп, приготовленный миссис Чабб к обеду.
На сей
раз кошка проснулась и основательно подзаправилась эскалопом.
Чтобы
попасть в садик за домом, нужно было пройти коридором и спуститься по
крутоватым ступенькам. С кошкой на руках это оказалось не простым делом, так
что спуск получился довольно шумным, хорошо еще, помог свет проникавший из-за
штор на окнах полуподвальной квартиры мистера Шеридана. Этот же свет помог
мистеру Уипплстоуну отыскать у дальней стены дворика клочок земли, на котором
ничего не росло посажено. На него он и опустил свою ношу.
Он
подумал, что кошка может скакнуть в темень и удрать, однако нет: после довольно
долгой паузы она занялась тем, ради чего ее сюда принесли. Мистер Уипплстоун
тактично отвернулся.
Сквозь
щелку между шторой и оконной рамой за ним наблюдал кто-то невидимый.
Тень на
шторе почти наверняка принадлежала мистеру Шеридану, почти наверняка он-то и
подглядывал в щелку, исчезнувшую чуть ли не сразу за тем, как обернулся мистер
Уипплстоун. Тень тоже исчезла.
В этот
же миг легкий шум вверху заставил его поднять взгляд к верхнему этажу дома. Как
раз вовремя, чтобы увидеть как закрывается окно в спальне Чаббов.
Разумеется,
предположение, будто и они следили за ним, было беспочвенным.
– Что-то
у меня воображение разыгралось, – подумал мистер Уипплстоун.
Легкое
ритмичное шкрябанье заставило его обернуться к кошке. С прижатыми ушами и с
ревностным сосредоточением, красноречиво свидетельствующем о ее способности
восстанавливать силы, кошка ликвидировала учиненный ею непорядок. Затем
последовали скрупулезные гигиенические процедуры, покончив с которыми, она
подмигнула мистеру Уипплстоуну и потерлась похожей на орех головкой о его лодыжку.
Он
поднял ее с земли и вернулся в дом.
II
В
фешенебельном и довольно дорогом зоологическом магазине, расположенном сразу за
углом Баронсгейт, имелась консультационная комната, в которой по средам
принимал ветеринарный хирург. Мистеру Уипплстоуну как-то попалось на глаза его
объявление, так что на следующее утро, как раз пришедшееся на среду, он вместе
с кошкой отправился туда. Чаббам он сообщил об этом со всей сдержанностью и немногословностью,
какие сумел приобрести за сорок лет дипломатической службы. Будь мистер
Уипплстоун человеком менее рафинированным, мы могли бы, пожалуй, сказать, что в
его действиях обозначилась некоторая вороватость.
Он
сказал Чаббам, что собирается “отнести животное туда, где о нем позаботятся”.
Чаббы пришли к заключению, что это эвфемизм, заменивший слово “усыпить”, и он
не стал их разубеждать. Также не счел он необходимым упоминать и о том, что
“животное” провело ночь на его кровати. Кошка разбудила его на рассвете, тронув
лапкой за лицо. Когда он открыл глаза, кошка поиграла с ним, перекатываясь с
боку на бок и поглядывая на него из-под лапы. А когда вошел с утренним
завтраком на подносе Чабб, мистеру Уипплстоуну удалось набросить на кошку
одеяло, за что она чуть позже была вознаграждена блюдцем молока. Он спустился
вниз, прикрывая ее номером “Таймс”, улучив минуту, выпустил ее через заднюю
дверь в садик и лишь после этого привлек к ней внимание миссис Чабб. Кошка к
тому времени уже громко требовала, чтобы ее впустили.
И вот
теперь он сидел на мягкой скамье в крохотной ожидательной комнатке плечом к
плечу с несколькими баронсгейтскими дамами с собачками. Ближайшей его соседкой
оказалась та самая, что отдавила ему ногу в “Неаполе”, миссис Монфор, как он
впоследствии выяснил, полковничиха. С того случая они при встречах желали друг
дружке доброго утра, пожелали и теперь. В общем и целом она производила на мистера
Уипплстоуна жутковатое впечатление, хотя и не столь сильное, как оставленное
прошлым вечером ваятельницей свиней. Разодетая по обыкновению в пух и прах миссис
Монфор держала на коленях пекинеса, который бросив на кошку мистера Уипплстоуна
один-единственный презрительный взгляд, повернулся к ней спиной. Кошка,
впрочем, и вовсе смотрела сквозь него.
Мистер Уипплстоун
отчетливо сознавал, что смахивает со стороны на персонажа какой-то комедии.
Единственным вместилищем для кошки, какое удалось отыскать Чаббам, оказалась
старая птичья клетка, в которой некогда обитал их ныне покойный попугай.
Сидевшая в ней кошка имела вид чрезвычайно разгневанный, а нянчившийся с нею
мистер Уипплстоун с моноклем в глазу – и вовсе глупый. Некоторые из дам обменялись
насмешливыми взглядами.
– Как
зовут киску? – спросила сверх-деловитая ассистентка хирурга, держа наготове
карандаш и блокнот.
Мистер
Уипплстоун понял, что если он скажет “не знаю” или “никак пока не зовут”, он
окончательно падет в глазах всех этих женщин.
– Люси,
– ответил он и, словно спохватившись, добавил, – Локетт.
–
Чудненько! – весело откликнулась ассистентка и записала имя в блокнот. – Вам
ведь не было назначено, так?
– Боюсь,
что нет.
–
Ничего, Люси долго ждать не придется.
Из
приемной хирурга появилась женщина с крупным, сердитым, короткошерстным котом
на руках.
Шерсть
новоокрещенной Люси встала дыбом. Она издала звук, позволявший заключить, что
терпение ее лопнуло. Кот на руках женщины взвыл. Собаки обменялись несколькими
многомысленными гортанными замечаниями.
– О
Боже! – сказала женщина и улыбнулась мистеру Уипплстоуну. – Замолчи Бардольф,
не будь идиотом.
Когда они ушли, Люси задремала, а миссис Монфор
спросила:
