–
Я близко знаком с мистером Уипплстоуном. Он мне про вас рассказывал.
–
Да, сэр. Так это, выходит, все, сэр?
–
Думаю, пока все. Доброй вам ночи, Чабб.
–
Спасибо, сэр. Доброй ночи, сэр.
Он
стиснул ладони и вышел из комнаты.
–
Командос, значит? – не отрывая носа от записей, сказал сержант.
II
Мистер
Фокс старательно трудился, опрашивая группу из пяти человек, устало сидевших в
комнате, которая использовалась гостями-мужчинами в качестве бара и курительной
одновременно. Здесь пахло застарелым табачным дымом, спиртным, кожаной обивкой
кресел и, разумеется, вездесущим сандараком. Общая атмосфера комнаты отдавала
утомленным беспутством.
Пятерка
людей, с которыми беседовал Фокс (при участии непременного сержанта с
блокнотом), состояла из чернокожего полномочного представителя одной из африканских
стран, его жены, последнего губернатора британской Нгомбваны и его жены,
и наконец, сэра Джорджа Аллейна, баронета. Только они из исходных двенадцати почетных
гостей и сумели заметить хоть что-то, возможно, имевшее отношение к происшедшему
в шатре, и потому остались в посольстве после утомительного отсеивания их
компаньонов.
Бывший
губернатор, сэр Джон Смайт, запомнил, что сразу после выстрела все сгрудились в
передней части шатра. Ему возразила леди Смайт, заявившая, что она-то как раз
сидела в своем кресле, как приклеенная. Жена полномочного представителя,
английского, судя по всему, толком не понимавшая, сообщила, прибегнув к посредничеству
мужа, что она тоже осталась сидеть. Мистер Фокс отметил про себя, что и миссис
Аллейн, выполняя приказ мужа, также не покинула своего места. Полномочный посол
вспомнил, что кресла в шатре были расставлены так, что получилась перевернутая
буква V, на острие которой расположились Президент с послом, между тем как гости
образовали два расходящихся под тупым углом крыла.
–
Вот как, сэр? – уютно произнес Фокс. – Понимаю. И стало быть, когда вы,
джентльмены, вскочили на ноги, вы машинально устремились в сторону Президента?
И оказались в итоге ближе к выходу из шатра, чем он? Я прав?
–
Совершенно правы, мистер Фокс. Совершенно правы, – отозвался сэр Джордж,
неуклюже старавшийся подчеркнуть некую общность, связывающую его с Фоксом, и
даже радостно сообщивший в самом начале, что он-де немало о нем слышал, на что
Фокс ответил:
–
Вот как, сэр? А, простите, как ваше имя?
Впрочем,
именно сэр Джордж и запомнил в каком порядке сидели гости, и хотя Фокс уже
получил эти сведения от Аллейна, он с серьезным видом велел их записать. Слева
от Президента находился посол, сэр Джон с леди Смайт, супруга полномочного
представителя, сам представитель, еще один гость, который уже ушел и, наконец,
сэр Джордж.
–
На краешке для бедных родственников, нет? – беспечно сказал сэр Джордж, обращаясь
к Смайтам, которые протестующе хмыкнули в ответ.
–
Да, понимаю, спасибо, сэр, – сказал Фокс. – А справа от Президента, сэр?
–
О! – махнув рукой, сказал сэр Джордж. – Мой брат. Мой брат с женой. Да.
Удивительное совпадение.
И
видимо ощутив потребность объясниться, сэр Джордж повернулся к прочим гостям.
–
У меня брат – полицейский. Смешно, нет?
–
И весьма известный полицейский, – пробормотал сэр Джон Смайт, на что сэр Джордж
ответил:
–
Еще бы! Еще бы! Не мне об этом говорить, но – он справляется.
И
состроив радостную гримасу, сэр Джордж засмеялся.
–
Да, – не поднимая глаз от заметок, сказал Фокс. – Плюс еще четверо гостей, которые
уже ушли. Спасибо, сэр.
Он
оглядел своих слушателей поверх очков.
–
Перейдем к самому происшествию. Итак: пистолетный выстрел или что-то похожее.
Свет в шатре гаснет. Все, кроме дам и Президента, вскакивают. И что они делают
затем?
–
Как это “что делают”? – спросил сэр Джон Смайт.
–
Ну, скажем, вглядываются в парк, пытаясь понять, что происходит, – помимо
концертного номера, который, сколько я понимаю, был прерван звуком выстрела.
–
Что касается меня, – сказал сэр Джордж. – Я остался стоять на месте. Я различил
некоторое – э-э – волнение и – э-э – движение. В общем, нечто такое, что следует
подавлять в зародыше, если вы не хотите получить всеобщую панику.
–
И вы это подавили? – спросил Фокс.
–
Ну, я бы не решился выразиться столь определенно – просто сделал, что мог.
Вернее, сказал. Я кое-что сказал. Правда, негромко.
–
Если какая-либо паника и начиналась, – сухо заметил сэр Джон, – развития она не
получила.
–
...не получила, – повторил Фокс. – А когда вы, сэр, произносили свое предостережение,
вы стояли, повернувшись внутрь шатра? Спиной к парку.
–
Да. Именно так, – сказал сэр Джордж.
–
Вы там ничего странного не заметили, сэр?
–
Дорогой мой, я и не мог ничего заметить. После яркого света, заливавшего экран
и певца, трудно было что-либо различить в темноте.
–
Разве в шатер на падал отраженный свет?
–
Нет, – сварливо ответил сэр Джордж. – Не падал. Ничего туда не падало. Экран
находился слишком далеко.
–
Понятно, сэр, – миролюбиво произнес Фокс.
Леди
Смайт вдруг заметила, что экран отражался в озере
–
Он слепил нам глаза, так что увидеть что-либо было трудно, – сказала она.
Все
остальные негромко забормотали, соглашаясь.
Мистер
Фокс поинтересовался, не поворачивался ли кто-либо спиной к парку, пока было
темно, и не вглядывался ли в то, что происходит внутри шатра. Ответы он получил
путанные и неуверенные, из них следовало, что душераздирающие вопли миссис
Кокбурн-Монфор имели воздействие гораздо большее, чем собственно выстрел.
Смайты слышали, как Аллейн запретил Президенту вставать. Все слышали как Президент
кричал что-то на родном языке. Полномочный представитель сказал, что Президент
выкрикивал приказы. Требовал света. И совсем незадолго до этого или сразу после,
сообщил сэр Джон Смайт, он почувствовал как рядом с ним что-то упало.
Потом
зажегся свет.
–
Я могу только добавить, инспектор, – сказал сэр Джон, – что мне действительно
нечего больше сказать, имеющего хотя бы малейшее отношение к этой трагической
истории. Дамы пережили сильное потрясение, и я должен просить вас избавить их
от каких-либо дальнейших испытаний.
Общий
хор голосов выразил искреннее согласие с его словами. Сэр Джордж даже произнес,
причем очень громко:
–
Слушайте, слушайте!
Фокс
сказал, что это, конечно, весьма разумная просьба, он сожалеет, что пришлось
причинить всем им столько хлопот, и спешит заверить дам, что надолго он их не
задержит. Однако нельзя не признать и того, прибавил он, что дело это весьма серьезное,
не так ли?
