–
Да, – сказал Аллейн, – ни сучка, ни задоринки – почти что.
–
Ну вот видите, видите! – воскликнул мистер Уипплстоун и погладил кошку.
–
А выстрел?
–
Часть заговора... нет, постойте... ну да! Эта жуткая женщина говорит, что на
нее набросился черный, так? Ну и вот вам!
–
Кем бы он ни был, стрелял он, скорее всего, холостым патроном.
–
Правда? Так я об этом и говорю! Отвлекающий маневр. Рассчитанный на то, что все
вы и думать забудете о шатре, а Президент поднимется во весь рост.
–
Как я уже сказал, сучков почти не видно.
–
Так в чем же дело?
–
Дорогой мой, я и сам не знаю в чем. Честное слово, не знаю. Так, разного рода
туманные тонкости, в полицейских руководствах не значащиеся – что-то наподобие
легкого покалывания в кончиках пальцев. На мой взгляд все это выглядит уж
слишком опрятно. Вроде той заливной рыбы, которую вам показывают издали во
время океанских круизов, но никогда не подают к столу.
–
Да ну, бросьте!
–
И при всем при том несколько более чем логичных вопросов так и остаются без
ответа. Вот вам первый. Черный громила с чулком на голове, о котором нам поведала
миссис К-М. Она, видите ли, смутно различила его на фоне окошка в кабинке, которого
из самой туалетной комнаты попросту не видно. И он, стало быть, выскочил из
“дамской комнаты” прямиком в вестибюль, где находились четверо людей Гибсона,
один из них – у двери этой самой комнаты. У всех имелись фонари. И все они прозевали
человека, промчавшегося мимо них. Кстати, в коридоре, где расположен главный
рубильник, уже оказался к этому времени еще один человек Гибсона, включивший
свет через десять секунд после того, как он услышал выстрел. Вот за эти десять
секунд и было совершено убийство.
–
И что же?
–
А то, что наша общая знакомая уверяет, будто после выстрела ее злодей выскочил
из кабинки – все еще в темноте – немного попинал ее ногами и удрал, оставив
бедняжку валяться на полу – по-прежнему в темноте. Затем, говорит она,
объявились прислужницы, включая и нашу быстро краснеющую девицу-сержанта, и все
они попадали на нее. Все еще в темноте, заметьте. Прислужницы же твердят, что
появились там сразу после выстрела.
–
Значит они напутали, вот и все.
–
Только не сержант.
–
Дьявольщина! – воскликнул мистер Уипплстоун. – Но какое отношение все это имеет
к моему несчастному Чаббу?
–
Понятия не имею. Но меня так и подмывает предположить, что по части напускания
тумана ваши черные кандидаты в преступники просто-напросто дети по сравнению с
миссис К-М.
Мистер
Уипплстоун задумался. Люси потрепала его лапкой по подбородку, потом свернулась
калачиком и уснула.
–
Правильно ли я вас понял, – спросил он, наконец, – что по вашему мнению миссис
К-М все наврала насчет чернокожего с чулком на голове?
–
По моему мнению она его выдумала.
–
Тогда кто же, черт побери, стрелял?
–
Ну, – сказал Аллейн. – Это как раз проще простого. Она сама и стреляла.
II
Сказанное
Аллейном явно ошарашило мистера Уипплстоуна. Он даже снял кошку с колен и
опустил ее на пол, где она и осталась сидеть, демонстративно и оскорбленно
охорашиваясь. Мистер Уипплстоун стряхнул с жилета кошачью шерсть, перекрестил
ноги, сложил пальцы крышей и наконец произнес:
–
Весьма интригующе.
Помолчав
еще немного, он спросил Аллейна, имеет ли тот какие-либо конкретные данные,
способные подтвердить его пугающее представление о совершенном
Кокбурн-Монфорами?
Конкретных,
пожалуй, нет, признал Аллейн. Впрочем, он указал на то, что если чернокожий
мужчина и впрямь вознамерился бы палить из пистолета – холостыми патронами или
боевыми – самым разумным для него было бы заниматься этим в мужской уборной,
где его присутствие вряд ли привлекло бы к нему пристальное внимание, а не в
женской, где оно могло показаться несколько экстравагантным. В мужской он мог
сойти за прислужника – если на нем была ливрея, или за гостя, если таковой не
имелось.
–
По правде говоря, – прибавил Аллейн, – вваливаться в женскую кабинку, где он
может, как оно по словам миссис К-М и случилось, нарваться на женщину in situ – это уж верх слабоумия.
–
Верно, – задумчиво сказал мистер Уипплстоун. – Верно, верно, верно.
–
Более того, – продолжал Аллейн, – наша девица-сержант, которая хоть и допустила
безобразную промашку, но затем все же проявила определенную расторопность,
утверждает, что помимо выстрела и последовавших за ним воплей миссис К-М, ничто
не нарушало мирной тишины этого уединенного места.
–
Я понимаю.
–
Что же касается оружия, то эксперт, исследовавший его нынче утром, сообщил, что
выстрел был сделан только один и скорее всего холостой. Отпечатки пальцев отсутствуют.
Это, конечно, не улика, однако сержант говорит, что на миссис К-М были перчатки
до локтя. В том положении, в каком пребывала, если ей верить, миссис К-М, такие
перчатки обычно расстегивают на запястьях, стаскивают с кистей, а после подтягивают
кверху, к той их части, которая остается нетронутой. Между тем перчатки нашей
дамы были застегнуты на все кнопки, а у нее, судя по ее показаниям, не было
времени, чтобы привести себя в порядок. Вряд ли она сидела на полу, застегивая перчатки,
и одновременно вопила благим матом.
–
Да, весьма правдоподобно, – сказал мистер Уипплстоун.
Аллейн
подумал, что его друг лихорадочно перестраивает свои мысли, приспосабливая их к
новым для него данным.
–
Я бы выразился более решительно, – сказал Аллейн. – Мне не хватило бы целой
жизни на то, чтобы придумать иное объяснение для всех нелепиц, которые она
нагромоздила в своем вранье. К тому же она чуть ли не забила себе нос
нюхательной солью, чтобы вызвать слезы на глазах. Как бы там ни было, я собираюсь
ее навестить.
–
Когда? – без малого вскрикнул мистер Уипплстоун.
–
Да вот от вас и пойду. А что? В чем дело?
–
Нет-нет, ни в чем, – поспешно отозвался мистер Уипплстоун. – Пустяки. Просто
дверь вам, скорее всего, откроет Чабб.
–
Чабб?
–
Он – э-э – “обихаживает” Кокбурн-Монфоров каждую пятницу, по вечерам. Уверяю
вас, Аллейн, в это нет ничего необычного. У Чаббов имеется по соседству несколько
мест, где они подрабатывают. Например, по субботам они присматривают за ребенком
в семнадцатом доме. У нас на этот счет имеется соглашение.
–
А миссис Чабб обслуживает вашего нижнего жильца, не так ли?
–
Через день на другой, по часу. Кстати, она нам сейчас чай принесет, – он
взглянул на часы. – С минуты на минуту. Я попросил ее подать сегодня чай
пораньше, надеялся, что вы ко мне присоединитесь. Миссис Аллейн сказала, что на
ленч у вас времени нынче не будет.
