–
Он уже вернулся?
–
Пока нет. Как и Шеридан. Если, конечно, он выходил.
–
Вы там последите немного, Сэм, ладно?
–
Конечно.
–
Хорошо. Думаю, я скоро буду у вас.
Аллейн
вернулся к машине. Он пересказал Фоксу и Гибсону сведения, полученные от
мистера Уипплстоуна, и они втроем коротко обсудили положение.
–
На мой взгляд, – сказал Аллейн, – самое важное это то, как думают и что чувствуют
наши заговорщики. Если мои догадки верны, случившееся в ночь приема было для
них серьезным ударом. Все было подготовлено. Выстрел прозвучал. Свет погас.
Началась ожидаемая ими неразбериха. Крики со всех сторон. Однако, когда свет
снова зажегся, они увидели, что убит совсем не тот человек, хотя и тем самым
оружием, которое было намечено для убийства. Большое разочарование для всех
заинтересованных лиц. Какова была их реакция? На следующую ночь они встретились
у Санскритов. Времени на то, чтобы произвести несколько простых арифметических
действий и прийти к выводу, что у них в подполе завелась крыса, они имели
достаточно.
–
Какая еще крыса? – спросил Гибсон.
–
Предатель в их рядах. Стукач.
–
А! О!
–
По меньшей мере, они должны были проникнуться подозрениями. Многое бы я дал,
чтобы узнать, как протекало их совещание, пока мы с Фоксом сидели на Мьюс.
–
Кого они заподозрили? Почему? Какой выработали план? Попробовать еще раз
подобраться к Президенту? Не похоже, чтобы Шеридан-Гомец так просто взял, да и
сдался. Узнал ли кто-нибудь из них о ночном визите Санскрита в посольство? И
чья, черт возьми, тень улепетнула от нас за угол?
–
Ну давайте, мистер Аллейн. Какова ваша теория? Чья, как вы считаете?
–
О, это-то я вам могу рассказать, – ответил Аллейн.
И
рассказал.
–
И если хоть один из вас, – закончил он, – посмеет хотя бы прошептать слово
“домыслы”, я подам на обоих рапорт за неподобающее поведение.
–
Стало быть, все сводится к следующему, – сказал Фокс. – Либо они замышляют
второе покушение на Президента, либо нацелились на доносчика, кого бы они таковым
ни считали, либо начали действовать каждый на свой страх и риск. Либо, – добавил
он, – они решили распустить Ку-Клус-Карпа и разбежаться в разные стороны.
–
Весьма справедливо. Поэтому давайте и мы разделимся. Разбежимся отсюда в разные
стороны, братец Фокс. Кто – убивать червей в мускатных розах...
–
Это еще что? – мрачно осведомился Гибсон.
–
Цитата, – ответил Фокс.
–
Да, Фред, – сказал Аллейн. – Ты – сов гонять, что ухают всю ночь, а мы с Фоксом
– добывать мышей летучих крылья.
–
Это кто же такого нагородил?
–
Феи. Будем поддерживать связь. Вперед, Фокс.
Они
вернулись в свою машину и поехали в Каприкорны. Поколесив немного по улицам,
они отыскали одного из людей Гибсона, сержанта в штатском, у которого нашлось,
что им рассказать. Рыбное братство не тратило времени даром. Кокбурн-Монфоры в
последние полчаса то и дело мелькали в окнах собственной гостиной – они явным
образом пьянствовали, уныло переругиваясь между возлияниями. Еще один сержант в
штатском, нагруженный принадлежностями художника, проводил Чабба до аптеки на
Баронсгейт. Чабб отдал аптекарю рецепт и уселся на стул, видимо, дожидаясь,
пока приготовят лекарство. Сержант, увидев такое дело, вернулся на
Каприкорн-Мьюс и теперь сидел на раскладном стульчике, делая карандашные
наброски гончарни, – в свободное время он баловался живописью. Дома у него
имелось целое собрание разного рода набросков – как законченных и даже
подкрашенных акварелью, так и едва намеченных и брошенных из-за того, что
сержанту приходилось то арестовывать преступника, то перебираться в другое
место, чтобы там вести наблюдение. На эту работу он обыкновенно выходил в
джинсах, замызганной куртке и роскошном парике а ля маленький лорд Фаунтлерой.
Звали его сержант Джекс.
На
улицу мистер Шеридан, Кокбурн-Монфоры и Санскриты носа пока не высовывали.
Фокс
остановил машину там же, где прошлой ночью, под платанами Каприкорн-Сквер, от
которых хорошо было видно дом № 1 по Каприкорн-Уок, и Аллейн, покинув его,
пешком отправился на Мьюс. Он постоял за спиной даровитого сержанта, изображая
досужего зеваку, заинтересовавшегося борениями художника с непростой
перспективой. Интересно, подумал он, каким волшебным превращениям подвергает
сейчас Трой Громобоя у себя в Челси?
–
Есть новости? – спросил он.
–
Квартира заперта, сэр. Но внутри происходит какое-то движение. Между шторами
есть щель, в ней временами что-то мелькает. Хотя толком ничего не разобрать. Никто
не входил и никто не выходил.
–
Я буду поблизости. Каприкорн-Уок дом один. Если что, вызывайте. Можете нырнуть
вон в тот проезд, чтобы воспользоваться рацией.
–
Да, сэр.
Из
гаража неторопливо вышли двое молодых людей и тоже остановились рядом,
посмотреть.
Аллейн
сказал:
–
У меня бы на это терпения не хватило. Только не вставляйте меня в вашу картинку.
Трой
уверяла, что эти две фразы художник слышит на улице чаще всего.
–
На продажу рисуете? – спросил он.
–
Угу, – ответил сержант.
–
Я, может, еще вернусь посмотреть, что у вас получается, – сказал Аллейн и покинул
сержанта Джекса, за спиной которого так и остались торчать двое любопытствующих
молодых людей.
Надвинув
шляпу на лоб, Аллейн скорым шагом миновал Каприкорн-Сквер и дошел до Уок. Там
он, коротко переговорив с сидевшим в машине Фоксом, пересек улицу и подошел к
дому номер один. Мистер Уипплстоун, увидевший Аллейна в окно, впустил его.
–
Сэм, – сказал Аллейн, – Чабб действительно пошел в аптеку.
–
Рад слышать.
–
Однако это, как вы понимаете, не означает, что он не зайдет в свинарник.
–
Вы так думаете?
–
Если Чабба донимает мигрень, ее вполне могло вызвать напряжение последних
сорока восьми часов.
–
Да, пожалуй.
–
Жена его дома?
–
Дома, – ответил мистер Уипплстоун, сразу приобретя сокрушенное выражение.
–
Мне нужно с ней поговорить.
–
Да? Это... это довольно неудобно.
–
Простите, Сэм, но тут, боюсь, ничего не поделаешь.
–
Вы собираетесь нажать на нее, чтобы получить сведения о муже?
–
Возможно.
–
Как это все неприятно.
–
Тут вы правы, однако работая в полиции, приходится мириться с такими вещами.
–
Я понимаю. И часто удивляюсь, как вам это удается.
