Куртка расстегнута, юбка заляпана грязью, видно, падала, и
не раз. В руках у нее ничего не было, наверное, потеряла сумки по дороге, или
отобрали.
При виде жены в душе Михаила Петровича смешались два
чувства: горечь оттого, что не успел выпить, и радость оттого, что спрятал
остальную водку. Антонина вошла в кухню и рухнула на табурет. Она пыталась
что-то сказать, но только открывала рот, как ,рыба, и задыхалась.
— Миша, — выдохнула наконец Антонина, — Миша,
дай воды!
Михаил Петрович перепугался, второпях вместо стакана с водой
схватил стакан с водкой и влил Антонине почти половину. Жена глотнула,
закашлялась, Михаил Петрович обмер, поняв свою ошибку, но Антонина пришла в себя,
порозовела, жадно выпила оставшуюся водку, глянула осмысленно, потом подошла к
столу и закусила огурцом.
— Что случилось? — пролепетал Михаил Петрович —
Ох, Миша, там на дороге кто-то лежит мертвый. — Антонина говорила почти
спокойно, видно, водка подействовала.
— Да что ты несешь? Ты почему не уехала?
— Я же тебе говорю, я иду, а на дороге почти возле
полотна кто-то лежит. Я сослепу-то думала, что это тюк какой-то, наклоняюсь, а
тут встречная электричка прошла, я при свете и увидела, что это человек мертвый.
Мужчина или женщина, я не заметила, а только мертвое оно. И народу кругом
никого. Я так испугалась, сумки бросила и назад бежать, думала, тебя догоню.
— А чего ж ты не кричала?
— Да я кричала, а потом запыхалась, еле добежала,
думала, упаду там на месте от страха.
— Ну вот что, — Михаил Петрович стал
собираться, — надо пойти посмотреть, может, живой там кто.
— Да что ты, Миша, мертвый. Как есть мертвый, глаза
остекленели. Да я в жизни туда близко не подойду.
— Ты скажи подробно, где это, я сам найду.
— Нет уж, я тут одна тоже не останусь, сейчас
переоденусь только, и пойдем.
Михаил Петрович достал охотничье ружье, дал Антонине
фонарик, позвал Гарьку, и они пошли. Темень была жуткая, да еще и дождь пошел.
В темноте шли долго, Антонина все время отставала. У железнодорожного полотна
Михаил Петрович взял Гарьку на поводок.
— Вот тут где-то, Миша.
Фонарик осветил кучу мокрой одежды, явно женской Тело лежало
на спине, остекленевшие глаза смотрели в небо. Михаил Петрович наклонился,
вгляделся и ахнул:
— Мать честная, да это же Сталина Викентьевна Антонина
подошла ближе, посмотрела спокойно, даже не ойкнула, а еще говорят, что водка
вредная, вон баба как держится!
— Точно, она, Сталина Она же на дневную электричку шла,
опоздала, видно. Что же с ней случилось, с сердцем, что ли, плохо стало?
Посвети-ка еще!
В груди женщины торчал нож. Сверху на нож был надет клочок
бумаги, а на животе лежала темно-красная роза, и капельки дождя блестели на
ней, как бриллианты.
Гарька вырвался из рук Антонины, отбежал подальше и заскулил.
Клочок бумаги оказался запиской, где жирным черным фломастером было написано «С
днем рождения!».
Михаил Петрович вздрогнул. Антонина почему-то
перекрестилась.
— Все, уходим отсюда. Гарька, ко мне!
Гарька дал себя поймать и все жался к ногам.
— Куда мы теперь, Миша?
— Я в контору пойду звонить, а ты иди к Андроновне,
Витькиной мамаше, там подожди, и Гарьку возьми.
В конторе Михаил Петрович сначала долго дозванивался до
милиции, потом долго препирался по телефону с женой председателя, которая не
хотела мужа будить, хотя всего-то было одиннадцать часов вечера, наконец
подошел председатель, мигом проснулся от страшной новости, сказал, что приедет
утром, а в милиции велели ничего не трогать и ждать машину.
Михаил Петрович нашел в сарае старую автомобильную шину,
принес на место преступления и поджег, чтобы милиция видела, а тело накрыл
полиэтиленовой пленкой. Потом он зашел к соседке. Антонину развезло в тепле, и
она клевала носом на диване. Андроновна же, напротив, была оживлена, полна
энергии и даже собиралась пойти посмотреть Михаил Петрович еле удержал ее,
милицией пугнул. Они с Антониной пошли к себе, только он присел, раздался
сигнал милицейской машины. Приехали трое — один знакомый милиционер Алексей
Иванович и с ним двое молодых парней.
Михаил Петрович подсел в машину и так до рассвета и ездил,
показывал и отвечал на вопросы. Часа в два ночи приехала труповозка, Сталину
увезли. Мокрые менты курили в машине и дружно матерились. Тут кстати подоспела
Антонина и пригласила всех перекусить. Все с энтузиазмом согласились, Михаил
Петрович одобрительно посмотрел на жену, но впереди его ожидали сюрпризы. Войдя
в натопленную, чисто выметенную кухню, он увидел накрытый стол, а посреди стола
красовалась его недопитая бутылка «Смирновской». Ну и баба!
Когда выпили и поели, Алексей Иванович приступил к
расспросам.
— А что, хозяева, скажите-ка мне, что эта Сталина,
какая была по характеру, может, ссорилась с кем?
Михаил Петрович не успел вмешаться, как Антонина, набрав
побольше воздуха, всплеснула руками:
— Да вы спросите, с кем она не ссорилась! Да из нашего
угла она, считай, со всеми соседями переругалась. С Андроновной из-за козы, с
нами из-за собаки, Гарька как-то к ней на участок забежал, цветок сломал, у
Савушкиных, соседей слева, два кота, так она говорит, что у нее кабачки не
растут, потому что коты приходят специально в лунки гадить, якобы соседи их так
приучают. А справа у нее зеленая зона, а через зону соседка Зинаида Павловна
парник поставила и на полметра на эту зеленую зону заступила, так у них со Сталиной
чуть до драки не дошло. И жаловаться Сталина к председателю бегала, и в
управление какое-то писала, и на общем собрании Зинаиду позорила. Та уперлась,
говорит: «Что, мол, мне теперь парник, что ли, перестраивать?»
А она, Зинаида-то, одинокая, она за эту теплицу мужикам
платила деньги большие, так теперь ей что же, обратно платить? Уже председатель
махнул рукой, что ж теперь, стреляться из-за полметра, а Сталина все не
угомонится. Я, говорит, жизнь положу, но ты свой парник переставишь! Ой! —
Антонина наконец сообразила замолчать.
Алексей Иванович подумал, закурил сигарету, спросил
пепельницу.
— А с прежним председателем, мужем своим бывшим, как
Сталина Викентьевна, разобралась?
— А вы будто не знаете, Алексей Иванович, что никак они
не разобрались, будто не вас они вызывали участок делить и не вы им колышки
вбивали. Только и колышки не помогли, все равно она его с дачи выжила, уехал он
в Новгородскую область, дом купил и зиму там жить собирается.
— А сюда он в последнее время не наведывался?
Михаил Петрович помрачнел, понял, куда милиционер клонит, но
Антонина опять не дала ему ответить:
— Ой, да он сюда последний раз в июле приезжал, когда
Сталины не было. Михаила в гости приглашал, там у меня, говорит, озеро большое,
рыбалка очень хорошая. А Сталина потом шухер подняла. Кричит — обокрали! —
а это Федор Тимофеевич кровати взял старые железные да плиту газовую.
