— Ну надо же, какая стала Марианна, совсем другая
женщина!
«А по-моему, ничуть не изменилась», — думала Анна
Давыдовна, но сердце ее щемила непонятная боль.
Через неделю муж смущенно признался, что встретил Марианну
снова. Он был весь какой-то необычный, то оживлялся, то вдруг задумывался
надолго.
"Не может быть, — думала Анна Давыдовна, — мы
прожили тридцать лет, он ни разу не давал мне повода. Так неужели теперь, на
старости лет, он увлекся другой женщиной? И кем — той самой Марианной, от
которой он прятался и шарахался в молодости, высмеивая ее манеры, голос и
фигуру.
Ведь она ничуть не изменилась — те же толстые икры, тот же
противный голос…"
Анна Давыдовна не знала, что голос Марианны кажется теперь
ее мужу не грубым, а уверенным, что видит он перед собой не прежнюю простоватую
и грубоватую Марианну, а уверенную в себе деловую женщину, хозяйку крупной
фирмы. Что касается фигуры, то на толстом, некрасивой формы пальце блестело
кольцо с крупным бриллиантом и костюм, обтягивающий плотное тело, был куплен в
дорогом бутике за несусветную цену. И шофер почтительно открывал дверцу
автомобиля, и официант глядел искательно и кланялся…
И такая женщина обратила внимание на него, собиралась
связать с ним свою судьбу!
Семен Николаевич Барсуков почувствовал себя незаурядным
человеком и решил начать жизнь заново. Не откладывая дело в долгий ящик, он
сообщил об этом жене.
Анна Давыдовна заглянула в его глаза, где отражался лишь
блеск новой жизни, и не нашла в себе силы возразить.
Через полгода Анну Давыдовну выписали из клиники —
опустошенную, высушенную горем, всю равнодушную ко всему.
Правильнее всего было бы выброситься из окна или вскрыть
себе вены, но в клинике она нагляделась на несостоявшихся самоубийц. Зрелище
отвратительное!
«Успокойся, — твердили немногочисленные подруги, —
ничего уже не изменишь».
Но как раз успокоиться-то она и не могла.
Она знала место работы Марианны, и кружила и кружила возле
него, ловя мелькнувший в окне силуэт женщины, которая отняла у нее все. Зачем
она это делала? Она прекрасно понимала, что это глупо, что вредно для ее
слабого теперь здоровья, для ее расстроенных нервов, что это кончится плохо.
«Пусть! — думала она, лежа ночами без сна. — Я
должна что-то сделать, иначе не будет, мне покоя…»
И однажды она встретила Танечку. Это был знак! Таня устроила
ее уборщицей в парикмахерский салон, который находился рядом с магазином. Анна
Давыдовна приободрилась. Несомненно, судьба указывает ей путь!
Несколько месяцев она прилежно убирала в салоне, не забывая
наблюдать за Марианной, узнала распорядок ее дня, все ее привычки. Магазин
процветал, Марианна тоже.
Анне Давыдовне доставляло какое-то болезненное удовольствие
наблюдать за соперницей.
— Я подожду, — шептала она, — мне теперь
спешить некуда.
Она отыскала ход в подвале, это судьба дала ей знак! Однажды
ночью она проникла на склад магазина, походила там тихонько, все рассмотрела. В
офис пройти было нельзя — там дежурил охранник. Она сама не знала, что
собирается сделать. Устроить в магазине пожар? Может пострадать случайный
человек. Выкрасть документы из сейфа Марианны? Она плохо в этом разбиралась, да
и сейф, если он есть, так просто не откроешь. Навести на Марианну налоговую
полицию? Опять-таки она в этом не специалист. Она решила ждать.
И дождалась «маньяка с розой». Неизвестный человек убивал
женщин, поздравляя их с днем рождения. Если они хоть немного были похожи на
Марианну, Анна Давыдовна его вполне понимала.
Когда они со сторожем обнаружили у себя в институте убитую
Римму Точилло, Анна Давыдовна поняла, что судьба опять подала ей знак.
Родственники в Израиле давно уже звали погостить. Документы
у нее были в порядке.
Она пришла в салон рано утром, проникла в подвал так, что ее
никто не видел, и в полдесятого уже была на складе. Она знала, что Марианну
привозят за полчаса до прихода остальных, а охранника она отпустит и останется
в офисе одна.
Так и вышло. Анна Давыдовна крадучись прошла склад и
магазин. Из кабинета доносились звуки деятельности — хлопанье ящиков, скрип
дверцы. Анна Давыдовна рывком распахнула дверь и остановилась на пороге.
Марианна выглянула из-за шкафа — она что-то делала там, за
открытой дверцей сейфа, — и открыла рот от изумления.
— Здравствуй, подруга, — тихо сказала Анна
Давыдовна.
— Как.., как ты прошла? — впервые в жизни Марианна
говорила шепотом, раньше ей это никогда не удавалось.
— Вот, зашла посмотреть, как ты работаешь, —
проговорила Анна Давыдовна абсолютно спокойно, она ничуть не боялась.
— Кто тебя пустил? — Марианна опомнилась и поперла
на нее, как танк. — Шваль всякая будет в магазине сшиваться!
Анна Давыдовна не спеша отступала по коридору. Марианна
криком распаляла себя, близко к ней не приближалась, держа дистанцию. Случайно
Анна Давыдовна споткнулась, ухватилась за ручку двери, ведущей в большой зал,
где стояли четыре гидромассажные ванны, и вошла в него.
— Пошла вон! — орала Марианна. — Ничего тебе
тут не обломится…
И тогда Анна Давыдовна достала из-за спины узкий нож
лазерной заточки и вонзила его Марианне в сердце бестрепетной рукой. Она все же
была биологом и неплохо разбиралась в строении человеческого тела.
Перевалив грузное тело через борт ванны, она закончила
инсценировку — роза и записка были у нее заготовлены заранее.
Напоследок она вернулась в кабинет Марианны, чтобы
проверить, не оставила ли там каких-нибудь улик, и увидела там распахнутую
дверцу сейфа, полного денег.
Билет в Израиль был куплен заранее на присланные
родственниками деньги. В аэропорту она нисколько не волновалась — ей хватило
волнений в предыдущие дни, месяцы, годы. Да и кому пришло бы в голову, что эта
бледная, изможденная, бедно одетая женщина несет полную сумку денег…
С ее деньгами и связями ее родственников ей удалось без
проблем сделать себе израильский паспорт на чужую фамилию Левински.
Дальних планов она не строила, сейчас ей хотелось только
одного: покоя. И отдых на Сейшельских островах как нельзя более соответствовал
ее теперешнему состоянию.
К столику развинченной походкой подошел темнокожий официант
с коктейлем для Виолетты. Анна Давыдовна подняла рассеянный взгляд на
колеблемые ветром перистые листья пальмы и сонно произнесла:
— Принесите мне новый дайкири — этот слишком нагрелся.
