— Да что ты, на папашу того думаешь?
Он, конечно, ругался тут, а потом пар выпустил, дверью
хлопнул, да и был таков, нужно ему было связываться!
— Работа у меня такая — все проверять, — вздохнул
Сергей.
— А наша-то так и со всеми: химичку, Веру Ивановну, на
пенсию отправила, хотя ей еще работать и работать, хорошая была учительница, а
в прошлом году вот была история.
Работал у нас математик Владимир Николаевич, давно работал,
а потом жена его пришла к нам английский преподавать. И сразу они с директрисой
друг друга невзлюбили, то есть наша-то со всеми не очень, а тут попалась
женщина с характером, лишний раз не промолчит. В общем, в позапрошлом году
уволилась математика жена, выжила ее директриса. Нашла она работу хорошую, в
английской спецшколе, довольна была, а потом под Новый год познакомилась с
одним англичанином, что к ним в школу приезжал.
Познакомилась она с ним, значит, и в марте прошлом за него
замуж вышла, уехала в Англию и сына с собой забрала.
Ну, конечно, это не один день тянулось, Владимир Николаевич
переживал очень, а как уехали они прошлой весной, так он запивать стал. Ну
дома-то ладно, а как на уроки стал выпивши приходить, это уж не дело.
И вот как бы другой человек поступил?
Поговорил бы с ним по-хорошему, успокоил, может, мужик
продержался бы до конца учебного года, а там бы летом и в себя пришел. Или уж
по-тихому уволился бы по собственному желанию. А наша что сделала?
Устроила скандал и уволила его без права работать в школе.
— Да, подгадила она мужичку здорово.
Так что мог он ей так отомстить, с днем рождения поздравить?
— Что ты, что ты, он тихий был, да и с виду такой,
росту маленького, в очках, интеллигент, в общем.
«Ну, однако, надо выяснить, тихий-тихий, а довести человека
можно до чего угодно».
Послонявшись еще по школе, Сергей ушел, так и не дождавшись
завуча. Потом он зашел к матери директрисы Тамары Алексеевны. Пожилая женщина,
не скажешь, что старуха, хотя, судя по возрасту дочери, ей за семьдесят. Ничего
от нее Сергей не добился, по ее рассказам Томочка была увлечена работой, всю
себя отдавала школе, и на личную жизнь у нее времени не оставалось.
* * *
Сергей проснулся от настойчивых звонков в дверь. Не
разлепляя глаз, он сунул ноги в тапочки и пошел открывать. На пороге стояла
Надежда.
— Ты чего, тетя Надя?
— Здравствуйте, сам же мне вчера записку в дверь сунул,
чтобы в полдевятого тебя разбудила..
— И ты в такую рань меня подняла?
— А тебе что — на работу не надо?
— Ой, вспомнил, мне же с тобой надо перемолвиться.
— Ну давай, приходи завтракать.
— Да неудобно, что я с утра пораньше.
— Ничего, я пока одна, успеем поговорить.
— А где Сан Саныч-то?
— А он ночным сторожем в магазине сантехники.
«Бахчисарайский фонтан» называется, на Московском. Через две ночи на третью там
дежурит. Вот в десять часов магазин откроют, его выпустят, и к одиннадцати я
его к завтраку жду.
— Что, совсем с деньгами плохо? Зарплату сколько
месяцев не платят?
— Да как сказать, зарплату вроде бы и платят, так разве
ж это деньги? Ты заходи.
Сергей прошел в кухню. Надежда жарила омлет с сыром, пахло
кофе.
— Ой, теть Надя, какая кофеварка-то у вас шикарная!
— Ага, «Филипс». Это когда Саша в бытовой технике, в
«Золушке», сторожил в прошлом году, ему там на день рождения подарили. Она
бракованная, вон видишь, трещина в корпусе и крышка не закрывается, вот ее там
уценили и подарили.
Краем глаза Сергей уловил какое-то движение слева,
машинально напрягся, что-то большое и рыжее приземлилось к нему на колени,
прыгнув с верха пенала.
— Ух ты, здорово, котяра. — Сергей почесал за ухом
огромного рыже-полосатого кота с белыми лапами.
— Ох, Бейсик, ты меня до инфаркта доведешь.
Представляешь, Сережа, он ленивый стал, с пенала на пол не хочет прыгать,
просто сидит там и ждет, пока кто-нибудь за стол не сядет. И тогда он к
человеку на колени с размаху плюхается, а весит-то сколько — страшно сказать.
Бейсик прыгнул на пол, подошел к своей миске, проникновенно
посмотрел зелеными глазами и немелодично мяукнул.
— Ой, я же его накормить забыла!
Надежда открыла холодильник, весь нижний ящик был забит
банками кошачьих консервов: «Вискас», «Китикет», еще что-то, у Сергея зарябило
в глазах от разноцветных кошачьих морд, и он присвистнул.
— Ничего себе, а говорят — денег нет.
— Да что ты, это когда Саша в «Леопольде» сторожил, он
там зарплату специально кошачьими консервами брал. Говорит, мало ли что
случится, денег не будет, а у кота всегда запас должен быть.
— Ишь как о коте заботится!
— Что ты, он его больше чем меня любит!
— Ну уж! — Серьезно, я иногда думаю, что он на мне
из-за кота женился. Ладно, давай кофе еще налью и говори, что у тебя стряслось.
— Ох, у меня такая петрушка получается!
Рассказывал я тебе про директрису убитую?
— Которая с розой на груди?
— Ну да. Так вот, оказывается, еще одну женщину так же
убили, только не в городе, а в садоводстве, в Мамино. Это еще раньше было, на
прошлой неделе, сначала областная милиция этим делом занималась, а потом у нас
такой случай получился. Посмотрели по сводке — там такой же труп, с ножом и с
розой, и это дело нам тоже всунули, тем более что убитая не местная, а наша,
городская.
Надежда смотрела на него очень серьезно, что-то соображая.
— В Мамино, говоришь? Садоводство «Одуванчик»? Там от
нашей работы несколько участков есть. Постой, постой! Это не Сталина ли
Викентьевна?
— Да я и хотел с тобой об этом перекинуться, вспомнил
вроде, ты в том же институте работаешь.
— А я и не связала, не знала ничего.
Сталину позавчера хоронили, сказали, хулиганы убили в Мамино,
когда на электричку шла.
— Все так, только не хулиганы, а неизвестный маньяк. У
нас ведь как: раз два убийства одинаковые, значит — серия, неизвестный маньяк
орудует. Вот слушай, раз уж ты у меня в это дело посвященная. Я сам еще на
месте не был, но приезжал сотрудник тамошний Стебельков Алексей Иванович и все
мне рассказал. Сейчас осень, народу в садоводстве немного, на буднях вообще
никого: сторож да пенсионеров несколько. И чего эту Сталину туда понесло, на
работу, что ли, не надо?
— Сережа, ты как маленький. Мне вот сегодня тоже на
работу надо, а я не пойду.
