Книга Дело врача, страница 43. Автор книги Артур Конан Дойл

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Дело врача»

Cтраница 43

— Можете на меня положиться, — заверил я его, пустив по ветру освященные временем предрассудки моей профессии: да, признаюсь, я не без удовольствия вступил в гнусный сговор с этим простодушным поселянином против пищеварительного тракта малышки Сэнни. Похлопав меня по спине, он добавил тем же торжественным полушепотом:

— Не забудьте: леденцы мятные! Сэнни больше всего такие любит, мятные.

Я вставил ногу в стремя и взобрался на лошадь.

— Обязательно куплю, — ответил я, улыбнувшись этому милому проявлению отцовских чувств. И уехал.

Было раннее утро, жара еще не началась. Хильда проехала часть дороги со мной на своем велосипеде. Она направлялась на другую свежесозданную ферму, милях в восьми от нас, на другой стороне буро-красного плато, где ежедневно давала уроки десятилетней дочери английского поселенца. Она работала из любви к делу, поскольку новопоселенцы в Родезии не могут себе позволить оплачивать услуги так называемых «квалифицированных гувернанток»; но Хильда была из тех, кто не может есть хлеб свой в праздности. Она утверждала свое право на существование, находя какую-нибудь работу повсюду, куда ее заносила судьба.

Я расстался с нею в том месте, где от основной бугристой дороги ответвлялась другая, такая же. Дальше мне предстояло трястись под лучами утреннего солнца, уже набравшего полную силу, по однообразной раскаленной равнине, где не было ничего, кроме сыпучего красного песка, до самого Солсбери. Ни единого зеленого листа, ни живого цветка… Солнечный свет, отражаясь от песчаной почвы, обжигал и резал глаза.

Дела задержали меня на несколько часов в недостроенном городке, с его бойко торгующими лавками и на скорую руку сколоченными конторами; только после полудня я смог снова взобраться в седло и погнать свою гнедую через пышущую зноем равнину обратно к дому Клаасов.

Я ехал по плато неспешной рысцой, погрузившись в мысли о Хильде. В чем может заключаться тот шаг, которого она ожидала от Себастьяна? Она признавалась, что и сама не знает — в этом ее способности помочь не могли. Но что-то он сделает непременно, а до тех пор она должна отдыхать и быть настороже.

Я миновал раскидистое дерево, которое высилось, как обелиск, посреди равнины близ заброшенной деревни матабеле. Вот уже остались позади низкие купы сухого кустарника на каменистой россыпи. Вот и та развилка дорог, где мы расставались утром с Хильдой. Наконец я добрался до длинной волнистой гряды, под которой пряталась обитель Клаасов, и в косых лучах солнца разглядел глинобитный дом и рифленую железную крышу буйволиного стойла.

Усадьба казалась еще более заброшенной и неживой, чем обычно. Возле хижин не бегали черные мальчишки. Даже коров и овец не было видно… Но, в общем, здесь всегда было тихо; возможно, это зрелище сонливой бесприютности показалось мне особенно безотрадным потому, что я возвращался из Солсбери. Все познается в сравнении. После одиночества на ферме Клааса даже слабо заселенный Солсбери казался кипучим и деловым.

Мне все же стало как-то не по себе, и я поторопил лошадку. Но тетушка Метти обязательно сделает мне чашку чая, как только я появлюсь, и Хильда будет ждать у ворот…

Я доехал до каменной ограды и направился через цветник. Как ни удивительно, Хильды там не было. Как правило, она выходила меня встречать и дарила мне свою солнечную улыбку. Но, быть может, она устала или у нее от жары разболелась голова. Я спешился и позвал одного из мальчишек, чтобы отвел кобылу в стойло. Никто не ответил… Я позвал снова. Опять тишина… Я привязал пони к столбу у ворот и, уже сильно беспокоясь, поспешно пошел к дому. Во всем этом было что-то жуткое и неестественное. Никогда еще хозяйство Клаасов не бывало настолько пустынным.

Я снял крючок и открыл дверь. Она вела прямо в единственную комнату, служившую и гостиной, и столовой. Там все было разбросано и перевернуто. Я уже видел, что случилось, но еще какое-то мгновение это не укладывалось в сознании. Бывают зрелища настолько ужасные, что мозг отказывается их воспринимать.

На выложенном каменными плитами полу комнаты лежала тетушка Метти. Она была мертва. Тело ее было покрыто множеством ран, и я сразу понял, что они нанесены ассегаями [47] . Рядом с нею лежала Сэнни, девчушка-болтунья трех лет от роду, моя маленькая подружка, которую я учил сплетать колыбельку для кошки и рассказывал сказки о Золушке и Красной Шапочке. Моя рука судорожно сжала спрятанные в карман леденцы. Ей они уже никогда не пригодятся. Больше никого в доме я не нашел. А где же Ян Биллем? Где младшая девочка?

Тошнота подступила к горлу. На подгибающихся ногах я выбрался во двор. Там лежал дядюшка Ян Биллем, растянувшись во весь рост; пуля пробила ему левый висок, а тело тоже было исколото ассегаями. Я уже понял, что это означает. Восстание матабеле! [48] Ничего не подозревая, я вернулся из Солсбери, чтобы попасть в самую гущу мятежа жаждущих крови туземцев. Но даже зная об этом, все равно поспешил бы сюда изо всех сил, чтобы защитить свою любимую.

Где она? Где Хильда? Холодные мурашки ужаса поползли по моей спине.

Спотыкаясь, едва дыша, я выбрался наружу. Здесь могло произойти все самое страшное, невообразимо страшное. Матабеле даже сейчас могли быть где-то поблизости от крааля — тела погибших еще не остыли. Но Хильда?.. Я должен был во что бы то ни стало найти Хильду.

К счастью, у меня при себе был заряженный револьвер. Хотя никто из нас ни сном ни духом не предвидел этого внезапного возмущения — мятеж разразился как гром среди ясного неба — неопределенность обстановки в стране заставляла даже женщин носить оружие, когда они занимались своими повседневными делами.

На грани безумия бродил я вокруг разгромленной фермы. За нею не было ничего, кроме огромного гранитного утеса и небольшого холмика, которые в Южной Африке называют голландским словом kopjes: это бесформенная груда каменного лома, каким-то чудом удерживающегося на месте. На нее было страшно смотреть. Круглые валуны железистого песчаника, казалось, были сложены здесь в незапамятные времена могучими руками великанов. Я уставился на них почти бессознательно. Я думал не о них, а о том, где может быть моя Хильда…

Я громко крикнул: «Хильда! Хильда! Хильда-а-а!»

Тотчас же, к моему огромному изумлению, один из гладких коричневых валунов на склоне холмика вдруг начал медленно разворачиваться и осторожно оглядываться. Потом он выпрямился, прикрыв рукой глаза от косых лучей солнца, и я понял, что вижу человеческую фигуру. Мелькнуло лицо, широко раскрытые глаза. Потом фигура начала спускаться, шаг за шагом, по другим камням, держа в руках что-то белое. Наблюдая за превращением валуна, я мало-помалу приходил в себя. Да, да, мне это не почудилось: это же Хильда с младшей дочкой тетушки Метти! В горячечном приступе радости от этого открытия я бросился к ней и, дрожа, крепко обнял. У меня кончились все слова, я только бормотал: «Хильда! Хильда!»

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация