— Но ведь мы единодушно решили, что убийцей будет именно она! Кроме того, хотел бы, с вашего позволения, заметить, что при правильном подходе к делу ее совсем нетрудно было бы склонить к убийству инспектора… или, скажем, кого-то еще. Она на редкость подходит на эту роль. Я знаю это по собственному опыту.
Вуд пробормотал что-то на ухо Эдельману, но что именно, Петигрю так и не услышал.
— Ах да! Вуд только что напомнил мне, что ваша секретарша, которая явно не одобряет наши старания, вот-вот явится сюда с чаем, поэтому нам лучше всего как можно быстрее ретироваться с глубочайшими извинениями за то, что отняли у вас столько времени. Простите, пожалуйста. Искренне надеюсь, что нам не придется больше тревожить вас новыми репетициями. Могу даже твердо обещать это. Мы уже поняли все, что нам требуется. Вплоть до типа оружия. Очевидно, мне следует поставить вас в известность об этом, поскольку вы столь явно и недвусмысленно интересуетесь нашими делами. Как вы знаете, инструмент, которым клерки протыкают бумаги, чтобы скрепить их в папке, обычно называют канцелярским шилом. Оно длинное и очень острое. Мы решили остановить свой выбор на нем. Нам кажется, такое вполне впишется в задуманную нами картину. Ну а теперь нам действительно пора. Еще раз просим простить нас. До встречи.
Сидя за чашкой чая, который мисс Браун принесла сразу после ухода незваных посетителей, из чего можно было сделать логический вывод, что она была в курсе их краткосрочного присутствия, Петигрю задумчиво размышлял над только что услышанным им забавным, если не сказать — нелепым сюжетом. Причем чем больше он думал об этой истории, тем менее вероятной она ему казалась. Наиболее загадочным было участие в ней Эдельмана. Как он там оказался? Зачем? Он даже не поленился сделать себя одним из главных героев этой мало кому понятной игры. Но как же он, взрослый, серьезный человек, может тратить рабочее время на такие, мягко говоря, детские забавы? Миссис Хопкинсон — это совсем другое дело. Для Петигрю она была не чем иным, как пустоголовой взбалмошной особой, для которой «не важно что, лишь бы развлечение». Вуд реальный автор, как и все остальные писатели «с чудинкой в голове». Но Эдельман! Что ему-то здесь делать?! На него это совсем не похоже… Для чего ему вообще участвовать, да еще с таким искренним энтузиазмом, в этой нелепой затее? Неужели тоже захотел развлечься? А если он по каким-то своим соображениям скрывает правду, то чем тогда можно объяснить его участие?
Петигрю недовольно нахмурился. Эдельман был совсем не похож на человека, делающего хоть что-либо без достаточно весомых причин, но в данном случае они были и непонятны, и не внушали доверия. Особенно неприятно прозвучало его легкомысленное замечание о «внушаемости» мисс Дэнвил. Оно напрямую связывалось с его хладнокровной оценкой возможности, что на ее последующие действия обязательно повлияет сам факт, что она узнает о роли, уготовленной ей в этом пока еще теоретическом спектакле. Уж не замыслил ли он по каким-то только ему ведомым резонам причинить зло этой бедной уязвимой душе? И если да, то в каких целях?
Петигрю поежился. Нет-нет, так не пойдет, это не дело… Зачем снова впадать в мелодраматические подозрения? Особенно по отношению к собственным сотрудникам, с которыми ему еще работать и работать… Ведь ему это совсем не свойственно. Может, на него уже начала воздействовать атмосфера Марсет-Бей? Пытаясь привести свои мысли в порядок, Петигрю открыл папку, которую ему принесли буквально за две минуты до того, как он, сам того не ожидая, поймал Вуда за подглядыванием в замочную скважину кабинета старшего инспектора. Так-так, любопытно: оказывается, их интересует его мнение о желательности или нежелательности официального открытия уголовного дела в связи с незаконной торговлей взрывателями на черном рынке. Неужели это именно то, на что намекал Маллет во время их последней встречи? Посмотрим, посмотрим… Название фирмы «Бленкинсоп». Что-то смутно знакомое. Затем на память Петигрю вдруг пришли слова «досье „Бленкинсоп“», произнесенные мисс Кларк в гостиной, но в какой конкретно связи, пока неясно. То ли это было слишком давно, то ли не показалось достаточно важным… Трудно сказать.
Он с головой погрузился в чтение отчета Маллета. Да, у дела, безусловно, есть определенные перспективы, хотя вряд ли имеет смысл принимать решение в конце утомительного рабочего дня. Тем не менее Петигрю продолжал читать в надежде получить хотя бы общую картину, чтобы на свежую голову и более детально заняться делом на следующий день.
Увы, это ему тоже не удалось: снова помешали посторонние звуки за дверью. В общем-то звуки вполне знакомые — шарканье ног, сдержанные голоса, тихий смех… Нет, это уже переходит все допустимые границы! Обещанию Эдельмана и Вуда не беспокоить его верить не стоит, но нарушать его, когда не прошло и часа? Это выглядит уже как открытый вызов, если не наглость, и поэтому просто недопустимо!
Какое безобразие! Он в тихом бешенстве снова подошел к двери своего кабинета и резко распахнул ее. Но на этот раз никого не увидел там, где ожидал. Вместо этого его взор приковал тот факт, что от закрытой двери его секретарши быстро удаляется какая-то фигура — мистер Филипс! Причем с почему-то сильно раскрасневшимся лицом!
Петигрю немедленно вернулся к себе в кабинет. Вот уж чего он совсем не ожидал и не хотел видеть! Подсматривать за личной жизнью мисс Браун — даже совершенно случайно — просто унизительно… Что она теперь может о нем подумать? У него даже появилось желание зайти к ней и принести свои глубочайшие извинения, но это только усугубило бы содеянное. Она наверняка тоже станет неизвестно за что извиняться, а это было бы просто невыносимо. Вся вина, конечно, лежит на Филипсе, но лучше от этого никому не было. Чертов Филипс! Чертов Эдельман! Чертов старший инспектор и все, что с ним связано, включая это чертово досье «Бленкинсоп»! Петигрю почти физически ощутил глубочайшую ностальгию по Темплу. Эх, если бы вдруг оказаться там…
Глава 9
АТМОСФЕРА НАКАЛЯЕТСЯ
Хотя на следующее утро мисс Браун встретила его с таким невозмутимым видом, будто ничего и не произошло, Петигрю испытал заметное облегчение, когда она сообщила ему, что ей дали трехдневный отпуск за свой счет и что ей надо уже сегодня днем успеть на поезд в Лондон. Он вежливо пожелал ей хорошо отдохнуть, интересно провести время в столице и в ответ на извинения за столь запоздалое предупреждение галантно заверил мисс Браун, что на данном этапе работы ее внезапное отсутствие практически никак не затруднит ни производственный процесс, ни его личное существование.
— Поздравляю вас со столь счастливым приобретением хоть маленькой частички настоящей свободы, — закончил он. — Наш кадровик с самого начала категорически предупредил меня, чтобы я даже и не мечтал об отпуске вплоть до самого Рождества.
— Вообще-то меня тоже, но мне все-таки удалось уговорить его сделать для меня исключение.
— Вот как?
У Петигрю не было ни малейшего желания влезать в личные дела мисс Браун и, соответственно, интересоваться, каким именно образом ей удалось смягчить сердце этого цербера, но она продолжила сама:
