Так размышлял про себя Фрэнсис Петигрю, не ведая, что в глазах нынешних посетителей столовой моложе сорока лет он сам являлся именно таким "ретро".
В помещении суда послышалось оживление. Снаружи, где в мирные дни в этот момент торжественно сигналили бы фанфары, раздались громкие команды шефа полиции. Через минуту Фрэнсис и все присутствующие в зале суда встали и низко поклонились. Если бы кто-нибудь посмотрел в этот момент на Петигрю, он удивился бы выражению его морщинистого, но обычно доброго лица. На нем отразилась неприязнь с некоторой долей презрения. Немного было на свете людей, которые вызывали в нем эти чувства. Барбер, к сожалению, был одним из этих немногих.
— Прошу соблюдать тишину, — пророкотал пристав, обращаясь к собравшимся, которые и так затихли, словно мыши.
Бимиш, стоящий сбоку от судьи, проворковал бархатным баритоном, которым он, кстати, очень гордился:
— Любые лица, находящиеся в графстве Маркшир, имеющие дело к милорду королевскому судье касательно слушания, принятия решения либо освобождения из заключения, пусть приблизятся и засвидетельствуют свое присутствие.
Никто не двинулся с места. Все, кому было положено, присутствовали, а выстроившиеся в ряд приставы исключали возможность для посторонних приблизиться хотя бы на шаг к источнику правосудия.
— Милорд королевский судья приказывает всем лицам соблюдать тишину во время заседания суда и зачтения приговора, — добавил Бимиш.
Все присутствующие продолжали соблюдать тишину. Секретарь выездного суда принял эстафету и пропищал тонким голосом:
— Георг Пятый волею Божьей… — Его выступление не шло ни в какое сравнение с ораторским искусством Бимиша, но в целом официальная часть заседания прошла гладко.
Секретарь поклонился судье, судья поклонился секретарю. В нужный момент его светлость надел поверх парика маленькую треуголку и на какой-то момент превратился в копию Макхита Макхит — обаятельный разбойник в "Опере нищего" Дж. Гея (1728). Ему соответствует Мекки-нож из "Трехгрошовой оперы" Б. Брехта (1928). в судейском обличье. Но видение исчезло, как только он снял треуголку, которая была потом спрятана, чтобы появиться уже на заседании в следующем городе.
Снова загудел Бимиш. На этот раз он потребовал от шерифа, чтобы тот передал ему указы, которым должен следовать милорд королевский судья, приступая к своим обязанностям. Картер с ловкостью фокусника извлек свиток, перевязанный бледно-желтой ленточкой, и с поклоном вручил его Хаббертону. Хаббертон поклонился еще ниже, передавая свиток Барберу. Барбер ограничился кивком, отдавая документ секретарю выездного суда. Секретарь положил свиток на свой стол, и никто не знает, что с ним стало дальше. По крайней мере, никто не слышал, чтобы этот основополагающий документ был упомянут еще раз.
Вся группа удалилась, чтобы вернуться спустя несколько минут. Его светлость сменил парик и снял алую с белым мантию. Это свидетельствовало о том, что официальная часть церемонии окончена и наступило время суровых будней — отправления уголовного правосудия. Для Дерика Маршалла, впервые прикоснувшегося к уголовному правосудию, это был поистине волнующий, внушающий благоговение момент.
Судья шепотом обменялся с секретарем выездного суда несколькими фразами, после чего секретарь пропищал:
— Вызывается обвиняемый Гораций Сидней Аткинс.
Пришибленный мужичонка средних лет в сером фланелевом костюме прошел на скамью подсудимых, нервно поморгал, явно пораженный тем, что его проступок собрал здесь столь величественное общество, и признал себя виновным в двоеженстве.
Так началась выездная сессия суда в графстве Маркгемптон.
Глава 2
ЛЕНЧ В ГОСТИНИЦЕ
— Секретарь, — прошептал судья. В суде он почему-то говорил хрипловатым шепотом, не похожим ни на его собственный обычный голос, ни на чей другой.
Дерик, сидевший справа от судьи, вздрогнул. Он почувствовал себя виноватым, потому что, несмотря на весь свой энтузиазм, мелкие дела, стоявшие первыми в расписании, показались ему жутко скучными. Чтобы чем-нибудь занять себя, он уткнулся в оказавшуюся под рукой Библию, на которой должны были приносить клятву свидетели. Маркшир не был густо заселен евреями, а те, кто здесь жили, были слишком богаты, чтобы часто появляться в уголовном суде, поэтому Ветхий Завет лежал без дела. Дерик как раз изучал Исход, когда судья призвал его к вниманию. Он с трудом оторвался от суда фараона, возвращаясь в менее интересный суд, где вершил справедливость Барбер, и наклонил голову, чтобы выслушать распоряжения выдающегося мужа.
— Секретарь, — прошептал судья, — пригласите Петигрю на ленч.
Шел второй день выездной сессии суда. В половине первого Петигрю заканчивал оформление своего второго и последнего дела, после чего был свободен. Барбер, если бы хотел, мог передать ему приглашение раньше, по окончании утреннего заседания. Затягивая до последнего момента, он, должно быть, знал, что, проявляя гостеприимство так поздно, создавал для гостя массу неудобств. Так, по крайней мере, подумал Петигрю, когда, получив приглашение, откланялся в зале суда и переодевался в сырой мрачной камере, которую отвели под гардеробную для адвокатов в здании Совета графства. Он планировал попасть на скорый поезд, который отправлялся в Лондон в час дня, и пообедать в пути. А теперь, если пойдет на ленч, ему, скорее всего, придется провести еще одну ночь в Маркгемптоне. Кроме того, Барбер выразил желание отужинать в адвокатской столовой. Два раза в день сидеть за одним столом с Барбером — это уже слишком. С другой стороны, спешить в Лондон было необязательно, а Барбер, зная, как обстоят дела с адвокатской практикой у Петигрю, воспринял бы его отказ присутствовать на ленче как оскорбление и портил бы ему настроение до конца сессии. Петигрю сморщил нос, прикидывая так и этак. Аккуратно уложив парик в помятую жестяную коробку, он спросил:
— Ленч у его светлости? Кого еще пригласили?
— Шерифа Хаббертона, священника и миссис Хаббертон.
"Как она выглядит? Не эта ли симпатичная дурочка, которая сидела позади него? С ней, пожалуй, можно познакомиться".
— Хорошо, я приду, — ответил Фрэнсис.
Дерик, несколько удивленный столь бесцеремонным отношением к почти что королевскому приказу, собрался уходить, когда в гардеробную вошел еще один адвокат, ровесник Петигрю.
— Я только что закончил, — сообщил он. — Давайте возьмем такси до станции на двоих.
— К сожалению, я не еду. Остаюсь на ленч.
— А, полагаю, папаша Уильям пригласил вас?
— Да.
— Слава богу, что не меня. Что ж, всего хорошего.
Дерик, заинтригованный их разговором, осмелился спросить:
Простите, сэр, почему вы зовете судью папаша Уильям?
Петигрю с усмешкой глянул на него и спросил:
— Вы знакомы с леди Барбер?
— Нет.
