Книга Вот идет Мессия!.., страница 52. Автор книги Дина Рубина

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Вот идет Мессия!..»

Cтраница 52

Забавно, что в этот момент перед ним вдруг вихрем протащили его детство в огромном дворе на Бесарабке, свору мелких дворовых хулиганов, вечно допекающих его воплями «жидяра», «жидомор»… как еще они его называли? По всякому…

И опять он почувствовал тошноту, тоскливое удушье и ненависть – к себе…

– В общем, ты понял, – сказал он.

– Сосед! – бодро, по-военному брехнул алкаш. – Нэхай будэ бэсэдэр! Поял, сосед! Только это… мы не из Саратова, сосед… Мы из Ельска, знаешь? Восемьсят кэмэ от Чернобыля… Чернобыль знаешь? У меня это… дочка болела, болела…

– Так работай, сука! – тихо посоветовал Витя. – Живи тихо, лечи дочку, будь евреем, блядь!

Он повернулся и стал подниматься по лестнице. Шалом за ним.

– Как ты с ним хорошо говорил! – радовался Шалом. – Как культурно, достойно ты с ним поговорил и – увидишь – это на него подействует. Я уверяю тебя – добром, только добром! Человека нужно убеждать, ласково и терпеливо.

Они остановились на третьем этаже, перед дверью в квартиру Шалома.

– Я думаю, он не будет больше мочиться в парадном, – сказал довольный старик.

Будет, милый ты мой, обязательно будет… Шалом открыл дверь своей квартиры.

– Зайди, выпей чаю, – сказал он. – Злата сделала гренки с сыром.

– Спасибо, Шалом, не могу… Мне сегодня еще газету верстать…

Старик протянул ему сухую морщинистую руку и проговорил умильно:

– Впиздью!

23

– Прошлый раз мы рисовали поездку на Кинерет. Сегодня рисуем свой дом, – сказал учитель Гидеон.

– Как это – дом? – спросил Джинджик. – Каждый рисует свой дом?

– Нет, – пояснил Гидеон. – Рисуем Неве-Эфраим, который и есть наш дом.

Шел урок рисования в четвертом классе начальной школы поселения Неве-Эфраим. На этих уроках обычно было тише, чем на других. Во-первых, урок был последним, к концу дня выдыхались даже хулиганы. Во-вторых, рисовали, старательно раскрашивая. Гидеон не помогал. Только изредка взглянет на лист и ногтем большого пальца проведет линию: вот так и так. У него правая рука была сильной и красивой, с длинными крупными пальцами, а левую оторвало гранатой в войну Судного Дня. Но он отлично обходился. Джинджик поднял палец и спросил:

– Весь-весь Неве-Эфраим?

– Ну да, – сказал Гидеон. – Тебе что-то неясно?

– И ясли, и школу, и лавку Арье? И водонапорную башню? И «караваны»?

– Вот-вот… – подтвердил Гидеон. – Создай большое полотно.

– Это невозможно, – сказал Джинджик. – Все сразу можно увидеть только с вертолета.

Гидеон подумал и сказал: «Пожалуй, ты прав…» А все вокруг уже рисовали во все лопатки. Рувен набросал много домиков, как коробков, на переднем плане – коротышка пальма, а рядом его, Рувена, собака Чача. Тамар нарисовала праздник Хануки, горящие свечи и сидящих за столом людей, и трех парней в солдатской форме – на праздники семьи разбирали солдат по домам. Джинджик вытянул шею, пытаясь заглянуть в лист, который разрисовывал Иоханан, но ничего не увидел.

– Нет, – сказал он себе твердо, – все сразу можно увидеть только с вертолета.

Учитель Гидеон отошел к окну и, насмешливо прищурившись, подбрасывая на единственной ладони мелок, издали посматривал на Джинджика. Дотошность этого рыжего ему давно нравилась.

Нехама Гросс, женщина неукротимой энергии, всегда затевала одновременно несколько дел. Сейчас она стирала белье и кормила грудью самого младшего, трехмесячного Ицхака-Даниэля. Машина сотрясалась в конвульсиях последнего отжима, малыш сонно дотягивал последние капли молока…

Зазвонил телефон.

– Семейство Гросс? – осведомился в трубке подобранный, военный (как она точно бессознательно определила) голос. – Приготовьтесь. За вами с военного аэродрома «Веред» направлена машина.

– С чего это вдруг? – удивилась Нехама, которая вообще-то редко удивлялась.

В трубке замешкались на мгновение, затем голос, слегка распустив военную интонацию, как расслабляют ремень на поясе, сказал:

– Прокатим тебя с детьми на вертолете.

– Ты что, сбрендил? – поинтересовалась Нехама. Сначала она подумала, что это очередная шуточка ее рыжего супруга, «торговца воздухом», как она его называла.

– Чего я там не видала? – спросила она торгующимся тоном.

– Проветришься, – ответили ей.

…И минут через двадцать к дому действительно подкатил военный «джип», и все выяснилось: да, директор школы, он же завуч, он же учитель рисования, он же лейтенант запаса Гидеон Крамер звонил… заказал. Да, вертолет, минут на тридцать. Да, ученик класса «далет» Моше Гросс и его мама, которая, как предупредил Крамер, одного его не отпустит. На сборы пять минут, пожалуйста.

– Ие-е-еш! [11] – заорал Джинджик. И они быстро собрались: обалдевший, багровый от счастья, ученик класса «далет», его мама Нехама, а также – не оставлять же детей одних дома! – трехлетняя Эстерка и спящий после кормежки крепким сном толстяк Ицхак-Даниэль.

Минут тридцать кружил вертолет над одним из высоких холмов Самарии, чтобы Джинджик Гросс покрепче запомнил и смог нарисовать – как выглядит его Неве-Эфраим с высоты птичьего полета. Прижавшись лбом к стеклу, Джинджик смотрел на две черепичным кренделем изогнутые улицы, на круглую коробочку водонапорной башни, на белый купол недостроенной синагоги и на одинаковые ряды спичечных коробков-вагончиков, спускающихся к оливковой долине.

– Как на ладони! – крикнула Нехама пилоту. – Господи, поверить не могу. Знаешь, что здесь было четырнадцать лет назад? Голое пусто. Два «каравана», военный пост. Мы ставили флаг, а они его снимали, мы ставили опять, они опять снимали… Здесь в войну Иом Кипура мой брат погиб, Эфраим, ишув в его честь назвали… Мы спали в палатке. А стирать белье и готовить еду ездили домой, в свои квартиры. Газа не было, света не было… Все мои дети здесь родились. Смотри, сколько мы деревьев насадили!

Пилот молчал, может, он не слышал…

– Слушай! – крикнула женщина. – Ты человек военный, может, знаешь – неужели собственное правительство выгонит нас из наших домов? Или бросит здесь, на глумление арабам!

Пилот не ответил, даже головы не повернул. Он был и вправду человек военный.

И когда вертолет пошел на последний круг, Джинджик увидел, как из крайнего вагончика выкатилась черно-белая пушинка и покатилась, побежала вслед уходящему вертолету.

– Смотри, смотри, Джинджи! – окликнула сына Нехама. – Вон бежит собака наших русских! Как ее зовут?

– Не помню, – сказал мальчик. – Какое-то трудное русское имя…

24

Она всегда погружалась в этот город медленно, как входила обычно в море, преодолевая лодыжками, коленями, грудью напирающую, обнимающую толщу этого воздуха. И, задержав дыхание, – ныряла с головой, пытаясь проникнуть в его воды еще, еще глубже…

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация