Он проницательно взглянул на нее из-под очков.
Катя хотела отшутиться, но второй раз за день поймала себя
на том, что от внимательного взгляда человека напротив ей хочется рассказать
ему обо всем, пожаловаться на жизнь и спросить, что же делать дальше.
«Да-да-да: – проворковал саркастический внутренний голос. – А потом
уткнуться ему в рубашку, всхлипнуть и ждать, пока он погладит тебя по волосам…
Мы это сегодня уже проходили. Тьфу! В лучших традициях голливудских мелодрам».
Катя опомнилась.
– А мне нечего о себе сообщить, – вымученно
улыбнулась она. – У меня совершенно неинтересная жизнь.
Андрей Андреевич покачал головой, поправил очки и снова стал
язвительным молодым прохвостом, каким привыкла воспринимать его Катя.
– Не смотрите на меня так, словно я собираюсь копаться
в шкафу, где спрятан скелет любовника вашей бабушки, – посоветовал он. –
У меня нет такого желания.
– И слава богу, – буркнула Катя. – Узнаете
что-нибудь не то… Не хватало еще присоединять к тому скелету ваш собственный.
Капитошин от души рассмеялся.
– Ну вот, вы, кажется, пришли в себя. С утра вид у вас
был, скажу откровенно, затюканный.
Катя собиралась возмутиться, но тут Андрей Андреевич сделал
совершенно неожиданное заявление.
– Хотя и в затюканном виде вы мне тоже
нравитесь, – сказал Андрей Капитошин и пошел по коридору к своему
кабинету, оставив Катю сидеть с открытым ртом.
В голове ее немедленно зазвучали два голоса.
– Наш Таможенник решил поразвлечься с новым
офис-менеджером, – заметил Циничный. – Бросил камешек в воду и будет
ждать результата.
– Мы ему нравимся! Мы ему нравимся! – распевал
второй, окрещенный Катей Щенячьим, приплясывая на берегу того самого пруда,
куда был брошен камешек.
– Мы не забываем, что у нас имеется муж? –
осведомился Циничный у Щенячьего. – Не говоря уже о том, что на работе
нельзя заводить романы. Тем более – с самодовольными москвичами.
– Нравимся! Он сам сказал!
Циничный закатил глаза и покачал головой.
Пробегавшая по коридору Снежана бросила на Викулову взгляд.
«Смотрите на нее – улыбается! Как будто ей подарок сделали! Нет, мне, конечно,
не жалко…» Кочетова на секунду приостановилась, ревниво оценивая девушку. «Ну,
волосы красивые, вьющиеся – этого не отнять. Рот слишком большой. Глаза ничего,
но лучше бы были голубые, а не карие. Фигурка так себе, слишком уж худая. И
роста маленького».
Убедившись, что новая сотрудница по всем параметрам ей
проигрывает, Снежана мысленно милостиво разрешила Викуловой улыбаться и дальше
и умчалась по своим делам.
Андрей Капитошин, которого Катя считала самодовольным
москвичом, родился и вырос в Обнинске. После школы родители отправили его
учиться в Калугу, и там, в техническом университете, он и познакомился со
Светкой Малининой.
Малинина быстро стала звездой университетского масштаба –
она прекрасно пела, танцевала, участвовала в самодеятельности и к тому же была
хороша собой: светловолосая, фигуристая, броская. Капитошин влюбился без памяти
и был совершенно счастлив, когда они стали встречаться.
Светка с Андреем были красивой парой – оба высокие,
стройные, веселые. Капитошина мужики насмешливо звали «очкариком», но
втихомолку ему завидовали. Завидовали и тогда, когда на пятом курсе Малинина
аккуратно женила на себе Андрея – у нее были плохие отношения с матерью,
хотелось сбежать из опостылевшего дома, а у Капитошина имелась своя большая
комната в калужской квартире, доставшейся родителям, переехавшим туда из
Обнинска.
Они прожили в Калуге ровно год – пока заканчивали пятый
курс. А после выпускного бала Светка огорошила супруга:
– Андрюша, нам нужно уезжать отсюда. В Калуге делать
нечего. Выбирай – Москва или Ленинград?
В одной квартире с родителями мужа Светлане жилось не
намного легче, чем с собственной скандальной маменькой. Несмотря на то что
Елена Владимировна и Сергей Николаевич были людьми интеллигентными, спокойными
и мягкими, они ей мешали. Светке хотелось блистать, ловить восторженные
взгляды, и если от молодого мужа она получала их вдоволь, то его родители не
спешили восторгаться ее способностями к пению и сочинению стихов. Нет, они
хорошо относились к невестке, тем более что оба по уши сидели в своих научных
проблемах и вовсе не хотели устанавливать в доме какие-то там мифические «наши
порядки» или определять старшинство на кухне. Но по вечерам, когда семья
собиралась вместе и начинала какой-нибудь разговор, Светка чувствовала себя
лишней. Она не могла его поддержать. Она не читала – и не хотела читать – книг,
которые они обсуждали, ей была неинтересна политика, а от рассказов Сергея
Николаевича сводило челюсть зевотой. «Болото, – размышляла она. –
Нужно вытаскивать отсюда Андрюху. Без меня он и пальцем не пошевелит, его-то все
устраивает. Ничего, придумаю что-нибудь».
И она придумала.
– Светка, а здесь тебе чем плохо? – удивился
Андрей, услышав ее идею.
Он любил родителей, переживал за отца, у которого временами
прихватывало сердце, здесь жили его друзья и приятели, а также любимый тренер
по волейболу, в который они играли каждую субботу. Капитошин был молодым
жизнерадостным парнем с любимой женой, прекрасными родителями и довольно ясными
перспективами. Менять это все неизвестно на что представлялось ему как минимум
странным.
– Дурачок, тебе первому тут будет плохо, – ласково
сказала Светка, гладя мужа по голове. – Наша Калуга – это провинция! Дыра,
понимаешь? А я хочу, чтобы ты стал настоящим человеком.
Даже горячая влюбленность в жену не помешала Капитошину
разразиться издевательским смехом.
– То есть ползал бы без ног по лесу и поедал
ежиков? – выговорил он сквозь смех. – Вот, значит, чего тебе хочется!
Светка, само собой, обиделась и повела себя так, что Андрею
пришлось два вечера заглаживать свою вину. Как-никак, он оскорбил ее в лучших
чувствах! А потом продолжала уговаривать Капитошина сменить Калугу на Москву,
веря в принцип «вода камень точит».
Как ни странно, но Светке в ее затее помогла свекровь. Елена
Владимировна – ироничная, тонкая, никогда не выходившая из себя и казавшаяся
слегка отрешенной от всего бытового-приземленного, с неожиданной
проницательностью догадалась, чего хочет невестка. И к чему это может привести,
если ее сын откажется.
– Сереженька, – сказала мужу Елена
Владимировна, – она его бросит. Зачем Андрюше такой опыт в двадцать один
год?
– Как так – бросит? Она его жена!
Елена Владимировна негромко рассмеялась.
– В первую очередь она женщина, милый. Которая вбила
себе в голову одну-единственную мысль. Женщина с одной мыслью в голове может
горы свернуть и никого не пощадит при этом.
